Как раньше плели веревки

Обновлено: 27.03.2024

Первую верёвку человек разумный нашёл на дереве. Это была лиана. Но её единственным плюсом была лишь доступность. А охотнику и собирателю нужна была прочная верёвка, и здесь без смекалки уже было не обойтись.

Из растений и волос

Несложно предположить, что первые верёвки люди начали делать из растительных волокон, с минимальной обработкой. Заключалась она в замачивании в воде. В лучшем случае, в воду могли добавить реагент в виде щёлочи, придававшей волокнам прочность. Другим материалом для верёвок были шерсть и волосы животных. Однако они уступали растительным волокнам по прочности.
Прогресс в строительстве сказался и на технологиях создания верёвок и канатов. Подтверждением тому служит находка, сделанная в мае 1942 года при раскопках древнеегипетской каменоломни в пещере Тура. Тогда археологи обнаружили семь толстых верёвок, напоминавших канат. Рассмотрев их под микроскопом, учёные пришли к выводу, что эти канаты были изготовлены из папируса. 40 нитей, каждая состоявшая из семи волокон, были сплетены в прядь. А из трёх прядей, свитых поочерёдно, получался прочный канат, диаметр которого составлял шесть с половиной сантиметров. В октябре 1944 года здесь же, но уже в другой каменоломне археологи нашли ещё один канат. Он был чуть более трёх сантиметров в диаметре и состоял из двух прядей по восемь нитей из трёх волокон.
Древнеегипетская цивилизация оставила потомкам даже технологию изготовления канатов. Её археологи обнаружили на стенах одной из гробниц, где на камне были высечены сцены изготовления прядей из папируса. Одно из захоронений относится к V династии (около 2504-2347 годы до нашей эры), а другое — к XVIII династии (1550-1292 годы до нашей эры). Но учёные не сомневаются, что египтяне делали довольно прочные верёвки и раньше. Из артефактов Древнего царства Египта (III-VI династии) до нас дошла двухпрядная верёвка из верблюжьего волоса. Из периода VI династии — верёвка из волокна однодольного растения, похожего на траву хальфа. Позднее в Египте для изготовления канатов использовалось волокно финиковой пальмы. Учёные нашли связки 200 волокон пальмового волокна для изготовления прочной верёвки. Другим сырьём для египетских канатов были волокна пальмы рода гифена. Правда, даже такие прочные по тем временам канаты не могли долго выдерживать натяжение при перетаскивании многотонных блоков для строительства пирамид. Дело в том, что канаты из пальмовых волокон и папируса в несколько раз уступают по прочности канатам из пеньки. А конопля не росла в долине Нила и даже не была известна египтянам.

Пеньковый крепыш

Конопле, или, как её называли на Руси, — пеньке, человечество обязано многим, ибо её волокна — самые крепкие из всех натуральных. Впервые её описал древнегреческий врач Диоскорид в 60 году. Правда, описание это касалось медицинского аспекта. А ведь волокна конопли издревле использовали для изготовления верёвок и канатов. Поэтому, если представить, что кто-то использовал это растение раньше, чем о нём упомянул Диоскорид, то практике кана-топлетения из волокон кан-набиса более двух с лишним тысяч лет.
Особое свойство конопляных волокон заключается в том, что они совсем не боятся воды. Поэтому из конопли вили самые прочные морские канаты. И делать это начали ещё в античном мире. Дошедшие до нас документы гласят, что древнеримский и древнегреческий флот использовал уже пеньковые канаты. В отличие, кстати, от древнеегипетского. С помощью таких канатов выставлялись и крепились паруса, подтягивали судно к причалу, бросали якорь.
Для улучшения свойств конопляных канатов использовали особую технологию. Сначала волокна длительно (до трёх лет) замачивали в проточной воде. После чего они приобретали прочность и стойкость к морской соли. После скручивания волокон в пряди из них посредством специального устройства сплетали канат. В довершение его обрабатывали смолой, что придавало изделию повышенную износоустойчивость, низкую гигроскопичность и «иммунитет» перед Солнцем и водой. Если же канат не смолили, то его век был короток — после намокания он быстро загнивал, так как волокна конопли отлично поглощали влагу. Надо отметить, что смола снижала прочность каната на 20%, но преимущества от смоления перевешивали недостатки.
Хотя Римская империя и пала, но её технологии не канули в Лету. Мастера канатных дел нужны были во всех странах, ведь без прочных канатов мореплавание было невозможно. Интересно, что пеньковые канаты оказались бессильны удержать английского короля Генриха VIII (1491-1547) в лоне Римско-католической церкви. Дело в том, что мореплавание уже тогда было жизненно важной отраслью для Англии. До бунта Генриха против Ватикана коноплю в Англии выращивали монастыри. Чтобы урезонить короля, в монастыри, пока ещё подчинявшиеся Риму, пришла булла о запрете продажи пеньки английским канатным мастерам. Но Генриху было плевать — в 1533 году он издал указ, повелевавший землевладельцам высаживать четверть акра конопли, на каждые шесть акров засеиваемых земель. «Пеньковый указ» Генриха VIII был дважды повторен английской королевой Елизаветой — в 1563 и 1593 годах. А начиная с XVII века нужда в английской пеньке пропала, ибо её вытеснила куда более высококачественная пенька из России.

Стальная прочность

Нужда в морских канатах у России появилась только с обретением собственного флота. Основал его первый русский император Пётр I. Удивительно, но, будучи крупнейшим экспортёром пеньки, Московское государство не умело делать качественные канаты. Их экспортировали из той же Англии. Пётр логично решил, что так дело не пойдёт. В январе 1716 года Коммерц-коллегия издала указ: «Царское Величество канатов в Москве делать не указало. Всех канатных мастеров и прядильщиков прислать в город Санкт-Петербург, чтобы они могли бы здесь стать будущей компанией марта первых числах».
Применение прочные пеньковые канаты нашли не только в морском промысле, но и в строительстве. В 1773 году купец Родион Хлебников заложил канатный завод уже в подмосковной Коломне. Причина проста — бурно развивающаяся империя нуждалась в верёвках и канатах. Хотя в столице страны только на Петровском острове работало 12 канатных производств, но все они продавали продукцию на Адмиралтейские верфи.
В начале XIX века в европейском кораблестроении стали применять канаты из манильской пеньки. Делали их из волокон черенковой части листьев бананов. Другое их название — абака, или банановое волокно. Перед коноплей банан имел ряд преимуществ — его волокна не тонули и почти не впитывали воду. Самое главное — они были не хуже конопляных по прочности. А кто-то утверждал, что и лучше. Хотя тогда же стали делать канаты из других растений: льна, хлопка, джута, новозеландского льна. Однако все они уступали по прочности пеньке и абаке. Но имели преимущества в мягкости, растяжении и других специфичных характеристиках.
В начале XX века сырьём для канатов стала сталь. Преимущества перед растительными волокнами были очевидны — прочность и отсутствие гниения. Тросы изготавливали из стальной оцинкованной проволоки, свитой по спирали. Но пенька пригодилась и тут, ибо из неё делали сердечник троса. Заполняя пустоту в центре, пеньковая начинка не давала прядям смещаться, а её смазка «питала» межпроволочное пространство, препятствуя ржавчине. Позднее год сердечник из пеньки сменили на манильский или джутовый сердечник.
Стальной трос при всех его преимуществах не обладал хорошей гибкостью. Сочетание прочности и гибкости дали тросы нового поколения — нейлоновые. Современная промышленность выпускает множество вариаций синтетических волокон, но в целом их делят на четыре группы: полиамидные, полиэстеровые, полиэтиленовые и кевларовые. Нейлоновый трос в три раза прочнее троса из манильской пеньки и в 10 раз — троса из кокоса. Нейлон не впитывает воду, не гниёт и легко моется. Температура плавления нейлона — свыше 200 °С. Чемпионом по прочности из синтетических тросов, безусловно, является кевларовый. Тросы из кевлара имеют малый вес, низкий коэффициент растяжения, гибкость, плавучесть и безопасность для рук (сложно получить механический ожог). Правда, цена на кевларовый трос тоже не малая. Но, как говорят специалисты, оно того стоит.

Журнал: Загадки истории №41, октябрь 2021 года
Рубрика: Люди и вещи
Автор: Лев Каплин

До сих пор первыми изобретателями специальных инструментов для изготовления верёвок считались древние египтяне, однако новое открытие делает эту технологию в десять раз древнее.

Кадр видео Demonstration Seilherstellung in der Altsteinzeit. Скриншот © L!FE</p>

Учёные из Тюбингенского университета (Германия) и Льежского университета (Бельгия) обнаружили необычные инструменты из кости мамонта, изготовленные 40 000 лет назад. Ряд экспериментов показал, что они предназначались для изготовления верёвок. Ранее считалось, что подобные приспособления появились всего несколько тысяч лет назад, а первые верёвки — сделанные целиком вручную — лишь 28 000 лет назад. Соответствующая статья была опубликована в журнале Archäologische Ausgrabungen Baden-Württemberg, об открытии кратко сообщается на сайте Тюбингенского университета.


В пещере Холе-Фельс на юго-западе Германии исследователи обнаружили необычное изделия из мамонтовой кости. Оно было создано представителями протоориньякской культуры 40 000 лет назад. При длине в 20,4 сантиметра в нём было проделано четыре отверстия со спиралевидными каналами. Диаметр отверстий колебался от 7 до 9 миллиметров. Спиралевидные насечки внутри всех четырёх каналов сделаны очень чисто, и сперва археологи полагали, что перед ними какое-то странное украшение. Однако эксперименты показали, что в действительности это крайне своеобразное изделие для изготовления четырёхволоконных верёвок. На видео ниже экспериментаторы использовали для работы волокна минимальной прочности, чтобы ускорить эксперимент, практичные волокна должны быть прочнее, а сам процесс плетения — чуть дольше:

При испытаниях двое взрослых мужчин не смогли разорвать верёвку, сделанную таким методом даже из не самых прочных материалов. Отдельно отмечается, что данное устройство намного меньше и легче известных нам из письменной истории простых приспособлений для плетения верёвок, а также требует минимум рабочей силы — достаточно одного-двух человек, при этом эффективность инструмента довольно высока.

Ранее археологам было неясно, как именно делались верёвки каменного века. Их существование было несомненно — следы присутствия эректусов и прочих гоминид на Флоресе (800 000 лет назад), Крите (130 000 лет назад) и других изолированных островах, равно как и заселение Австралии 40 000 лет назад, предполагало наличие плотов ещё у видов, предшествовавших появлению человека современного типа. Получить прочный плот без верёвки чрезвычайно сложно. Однако известные средневековые и древние методы их изготовления требуют стационарных креплений и/или массивных приспособлений, которые охотники палеолита не могли переносить с собой на большие расстояния. Новая находка объясняет, как им удавалось плести верёвки, используя весьма лёгкие и эффективные орудия, а также заставляет переосмыслить технологическую оснащённость и изобретательские способности наших древних предков.


Трудно вообразить вещь более практичную и простую, чем канат, верёвка или шнур. Но, представьте себе, у них есть своя длинная история, которая начинается где-то в каменном веке. Изобретение верёвки было для древнего человека более значимым событием, чем все нынешние полёты в космос вместе взятые. И поэтому совершенно неудивительно, что сама верёвка и узел на ней раньше имели большое магическое значение. Завязывая узелки на нити, и пряча её под одеждой, люди верили, что защищаются от сглаза, увеличивают урожай или скрепляют брачный союз. Достаточно вспомнить выражение «Завязать с чем-либо», чтобы оценить символическое значение узла в сознании людей.

История величайшего изобретения

Тот первый человек, который догадался свить растительные волокна в бечёвку, сильно удивился бы, если б узнал, что его изобретение изменит историю человечества и даже облик Земли. Вы только подумайте, что люди делали бы без этой замечательной вещи? С её помощью ловили дичь в лесу и рыбу в реке, привязывали скот, штопали порвавшуюся одежду и опускали ведро в колодец. Без верёвок и канатов не поплывёт ни одно судно и не поедёт ни одна телега. А без средств передвижения человек не освоил бы новых земель. Без верёвок не удалось бы удержать рабов, а без них построить, например, египетские пирамиды.

Кстати, именно в Древнем Египте появилась первая полноценная верёвка, скрученная из сухих волокон растений (тростника). А до этого в дело шли виноградные лозы, лианы и тонко разрезанные лоскуты кожи животных. Но не стоит думать, что верёвка распространилась из Египта по всему миру. Нет. Так как она была совершенно необходима в хозяйстве древних людей, то уместнее говорить о том, что каждая человеческая культура самостоятельно изобретала свои верёвки.

Ещё древние люди в каменном веке находили сотни применений лианам и лозам. А как только появилась крепкая и длинная верёвка, то быт и соответственно культура сразу сделали прорыв вперёд. Но самое интересное и неожиданное применение для неё было придумано в Японии. Там и поныне существует искусство связывания противника шнуром – ходзёдзюцу.

В странах с мягким и жарким климатом верёвки плели из таких растений и деревьев, как агава, алоэ, пальма, кокос и другие. В странах с более суровыми климатическими условиями сырьём для изготовления служили конопля, крапива и лён, который очень хорошо рос на территории Руси.

Первые бечёвки изготовлялись вручную. И хотя этот процесс кажется не ахти, каким сложным, он требовал от мастера определённой сноровки. Ведь верёвка должна быть ровной и однородной по всей длине. Но такие верёвки, конечно, не были прочными и служили недолго. Поэтому люди ещё в древности придумали для витья примитивные ручные станки.

С развитием судоходства изготовление верёвок и канатов шагнуло вперёд. Увеличились объёмы производства, были созданы сложные механизмы, усложнилась технология, и появились новые виды сплетения. В своё время автор знаменитой «Джоконды» Леонардо де Винчи на досуге придумывал хитроумные станки для витья. А в современном мире практически все этапы производства механизированы, и лишь в глубинках сохранились секреты ручного витья.

Верёвки из синтетических материалов (нейлона, капрона и полиамида) появились в конце 30-х годов прошлого века. Но широкое распространение они получили только после Второй Мировой войны. Синтетические верёвки ничуть не хуже натуральных: такие же гибкие, прочные, а вдобавок и недорогие. Поэтому сейчас трудно найти шнур из натуральных волокон.

Верёвки и узлы у славян

Мистика верёвочного узла присутствовала во всех языческих культурах человечества. Не миновала она и славянские народы. Во многих магических обрядах и бытовых традициях наших предков верёвка и узел являлись обязательными элементами, играющими ключевую роль.

В славянском символизме верёвка означала сильную связь, нерушимые узы. В негативном значении она воспринималась как неволя, рабство и ограничения. В положительном – как крепкий дружеский или брачный союзы, а также как связь духа с телом.

Нить означала последовательность событий и явлений судьбы и времени. Она воспринималась как жизненный путь, предназначение. Иногда – как обречённая на разрыв связь (вспомните выражение «висеть на ниточке»).

Узел – это один из самых многозначных символов в славянской магии. Он означал узы, соединение, договор, а также удержание чего-либо, будь то удача, любимый человек или урожай. Хитросплетённый узел символизировал тайные знания, тугой – сильную связь, а слабый – запутанность и интриги.

Развязывать узел при проведении обрядов символизировало спасение или освобождение от кого или чего-либо. А завязывать, наоборот, соединять.

В качестве оберега славяне носили на запястье ниточку с множеством узелков на ней. Самым распространённым видом такого охранительного талисмана был науз. Его изготовляли особые ведуньи – «наузницы» – из шерстяной нити или кожаного ремешка. Часто в узлы вплетались различные предметы, имевшие магическое назначение: редкие камушки, деревянные фигурки оружия, животных или предметов быта. После принятия православной веры языческий оберег не пропал, а лишь трансформировался: в узлы стали вплетать ладан (кусочки пахучей смолы). Наузы можно было носить под одеждой или снаружи, на руке или на шее.

Обряды и поверья

Славяне считали узел самым сильным оберегом от сглаза, поэтому перед свадьбой жених и невеста обязательно подпоясывались под одеждой рыболовецкой сетью.

С повязанной на руку нитью с узлами сажали урожай, чтобы он скорее пророс и дал завязи плодов.

Чтобы избавиться от болезни, наши предки проводили такой обряд: с молитвой «завязывали» в узел болезнь и сжигали эту нить. Точно также снимали порчу и сглаз.

Южные славяне накрывали покойника рыболовецкой сетью, чтобы тот не превратился в упыря и не встал из могилы. ©


Точно так же, как и в наши дни, веревка была необходимым инструментом и десять, и двадцать и сорок тысяч лет назад. Первобытные люди использовали веревки, чтобы мастерить собственное жилье и орудия труда. У них под рукой не было современных машин, которые быстро изготовляли бы прочные и долговечные веревки, но уже 400 веков назад человек смог выдумать инструмент для быстрого сплетения веревок из волокон растений.

hohlefels5_6fb6b754

Фото: uni-tuebingen

Группа исследователей из Бельгии и Германии при раскопках в пещере Холе-Фельс, известной своими артефактами эпохи верхнего палеолита, нашла необычный инструмент, изготовленный из кости мамонта. Длина инструмента составляет 20 см в длину, а внутри него на одинаковом расстоянии друг от друга вырезаны 4 дырки менее 2,5 см в диаметре. В самих дырках сделаны спиралевидные прорезы. Радиоуглеродный анализ показал, что изделию не менее 40 000 лет.

hohlefels3_82cb2ab4

Фото: uni-tuebingen

Это не первая подобная находка, но до текущего момента археологи думали, что подобные вещи использовались в качестве музыкальных инструментов.

hohlefels2_22b4c0d4

Фото: uni-tuebingen

Исследователь Вирли Ротс (Veerle Rots) предположила, что данный инструмент использовался совсем для других целей – плетения веревок.

7AD

Фото: uni-tuebingen

Чтобы проверить свою гипотезу, Вирли сделала точную копию древнего артефакта и нарвала растений в ближайшем лесу, связав их друг с другом на концах и пропустив через четыре дырки в сделанном инструменте.

hohlefels7_ae2bd1d4

Фото: uni-tuebingen

Оказалось, что изобретение людей, проживающих на планете 40 000 лет назад, отлично подходит для быстрого создания веревок из обычных растений! Прокручивая копию инструмента в одну сторону, археолог смогла быстро создать прочную веревку, которую затем отправили на сушку.

Теперь мы знаем, что первобытным людям не приходилось долгие часы сплетать одну единственную веревку – вместо этого они использовали весьма продуманный для того времени инструмент.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

К истории лаптя на Руси

В начале XX века Россию еще нередко называли страной «лапотной», вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти, ставшие своего рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения. И неслучайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях. Казалось бы, что сложного несёт в себе тема история лаптя? А между тем даже точное время появления лаптей в жизни наших далеких предков неизвестно по сей день.

Принято считать, что лапти – один из самых древних видов обуви. Во всяком случае, костяные кочедыки – крючки для плетения лаптей – археологи находят даже на неолитических стоянках. Не дает ли это основание предполагать, что уже в каменном веке люди, возможно, плели обувь из растительных волокон?

Широкое распространение плетеной обуви породило невероятное разнообразие ее сортов и фасонов, зависящих, прежде всего, от сырья, использованного в работе. А плели лапти из коры и подкорья многих лиственных деревьев: липы, березы, вяза, дуба, ракиты и т.д. В зависимости от материала и плетеная обувь называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники … Самыми прочными и мягкими в этом ряду считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими – ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.

Нередко лапти именовали по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти, хотя бывали экземпляры, где количество лык доходило до двенадцати. Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего, как правило, в ход шли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подметку (подковырку). Для праздничного выхода предназначались писаные вязовые лапти из тонкого лыка с черными шерстяными (а не пеньковыми) оборами (то есть тесьмой, закрепляющей на ногах лапти) или вязовые красноватые семерики. Для осенних и весенних работ во дворе более удобными считали высокие плетеные ступни, вовсе не имевшие обор.

Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетенные из них лапти прозывались коренниками. Модели, изготавливаемые из полосок ткани и суконных покромок, называли плетешками. Лапти делали и из пеньковой веревки – курпы, или крутцы, и даже из конского волоса – волосянники. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.

Техника плетения лаптей была тоже очень разнообразной. К примеру, великорусские лапти, в отличие от белорусских и украинских, имели косое плетение – «косую решетку», тогда как в западных районах бытовал более консервативный тип – прямое плетение, или «прямая решетка». Если на Украине и в Белоруссии лапти начинали плести с носка, то русские крестьяне делали заплетку с задника. Так что о месте появления той или иной плетеной обуви можно судить по форме и материалу, из которого она изготовлена. Например, для московских моделей, плетенных из лыка, характерны высокие борта и округлые головки (то есть носки). Северный, или новгородский, тип чаще делали из бересты с треугольными носками и сравнительно низкими бортами. Мордовские лапти, распространенные в Нижегородской и Пензенской губерниях, плели из вязового лыка. Головки этих моделей имели обычно трапециевидную форму.

Редко кто в крестьянской среде не умел плести лапти. Сохранилось описание этого промысла в Симбирской губернии, где лыкодеры отправлялись в лес целыми артелями. За десятину липового леса, арендованного у помещика, они платили до ста рублей. Снимали лыко специальным деревянным пырком, оставляя совершенно голый ствол. Лучшим считалось лыко, добытое весной, когда на липе начинали распускаться первые листочки, поэтому чаще всего такая операция губила дерево (отсюда, видимо, и известное выражение «ободрать как липку»).

Тщательно снятые лыки затем завязывали по сотням в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в теплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык – от 40 до 60 пучков по 50 трубочек в каждом – получалось приблизительно 300 пар лаптей. О скорости плетения лаптей различные источники говорят по-разному: от двух до десяти пар в день.

Для плетения лаптя нужна была деревянная колодка и, как уже говорилось, костяной или железный крючок – кочедык. Особого навыка требовало плетение запятника, где сводились все лыки. Связать петли старались так, чтобы после продержки обор, они не кривили лаптя и не трудили ноги на одну сторону. Есть легенда, что сам Петр I учился плести лапти и что сплетенный им образец хранился среди его вещей в Эрмитаже еще в начале прошлого (XX) столетия.

Сапоги, отличавшиеся от лаптей удобством, красотой и прочностью, для большинства крепостных крестьян были недоступны. Вот и обходились лаптями. О недолговечности плетеной обуви свидетельствует поговорка: «В дорогу идти, пятеры лапти сплести». Зимой мужик носил одни лапти не более десяти дней, а летом в рабочую пору стаптывал их в четыре дня.

Жизнь крестьян-лапотников описана многими русскими классиками. В рассказе «Хорь и Калиныч» И.С. Тургенев противопоставляет орловскому мужику калужского оброчного крестьянина: «Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит в сапогах».

Как видим, даже для зажиточного крестьянина сапоги оставались роскошью, их надевали лишь по праздникам. Своеобразный знаковый смысл кожаной обуви для крестьянина подчеркивает и другой наш писатель, Д.Н. Мамин-Сибиряк: «Сапоги для мужика самый соблазнительный предмет… Никакая другая часть мужицкого костюма не пользуется такой симпатией, как именно сапог». А между тем кожаная обувь ценилась не дешево. В 1838 году на Нижегородской ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее пяти-шести рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги, чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи, а в иных местах и более (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ).

В письменных источниках слово «лапоть», а точнее, производное от него – «лапотник» впервые встречается в «Повести временных лет» (в Лаврентьевской летописи): «В лето 6493 (985 год.), иде Володимеръ на Болгары съ Добрынею съ уемъ своимъ въ ладьях, а Торки берегомъ приведе на конихъ, и победи Болгары. Рече Добрыня Володимеру: съглядахъ колодникъ оже вси въ сапозехъ, сим дани нам не даяти, поидем искать лапотников. И сотвори Володимеръ с Болгары миръ …» В другом письменном источнике эпохи Древней Руси, «Слове Даниила Заточника», термин «лыченица» как название вида плетеной обуви противопоставляется сапогу: «Лучше бы ми нога своя видети в лыченицы в дому твоемъ, нежели в червлене сапозе в боярском дворе».

Историки, однако, знают, что названия вещей, известных по письменным источникам, не всегда совпадают с теми предметами, которые соответствуют этим терминам сегодня. К примеру, «сарафаном» в XVI веке называли верхнюю мужскую одежду в виде кафтана, а «ширинкой» именовали богато вышитый шейный платок.

Интересную статью по истории лаптя опубликовал современный петербургский археолог А.В. Курбатов, который предлагает рассматривать историю лаптя не с точки зрения филолога, а с позиций историка материальной культуры. Ссылаясь на накопленные за последнее время археологические материалы и расширившуюся лингвистическую базу, он пересматривает выводы, высказанные финским исследователем прошлого века И.С. Вахросом в очень интересной монографии «Наименование обуви в русском языке».

В частности, Курбатов пытается доказать, что плетеная обувь начала распространяться в России не ранее XVI века. Более того, мнение об изначальном преобладании лаптей среди сельских жителей он относит к мифологизации истории, как, впрочем, и социальное объяснение этого явления следствием чрезвычайной бедности крестьянства. Эти представления сложились, по мнению автора статьи, в среде образованной части российского общества лишь в XVIII веке.

И действительно, в опубликованных материалах, посвященных широкомасштабным археологическим исследованиям в Новгороде, Старой Ладоге, Полоцке и других русских городах, где был зафиксирован культурный слой, синхронный «Повести временных лет», не обнаружено следов плетеной обуви. А как же найденные при раскопках костяные кочедыки? Они могли, по мнению автора статьи, использоваться для иных целей – для плетения берестяных коробов или рыболовных сетей. В городских слоях, подчеркивает исследователь, лапти появляются не ранее рубежа XV-XVI веков.

Следующий довод автора: изображения обутых в лапти нет ни на иконах, ни на фресках, ни в миниатюрах лицевого свода. Самая ранняя миниатюра, где показан обутый в лапти крестьянин,– сцена пахоты из «Жития Сергия Радонежского», но оно датируется началом XVI века. К этому же времени относятся сведения писцовых книг, где впервые упоминаются «лапотники», то есть ремесленники, занятые изготовлением лаптей на продажу. В трудах иностранных авторов, посещавших Россию, первое упоминание о лыковой обуви, относящееся к середине XVII столетия, А. Курбатов находит у некоего Николааса Витсена.

Нельзя не сказать и об оригинальной, на мой взгляд, трактовке, которую дает Курбатов раннесредневековым письменным источникам, где впервые речь идет о лаптях. Это, например, приведенный выше отрывок из «Повести временных лет», где Добрыня дает Владимиру совет «поискать лапотников». А.В. Курбатов объясняет его не бедностью лапотников, противопоставленных богатым пленникам-болгарам, обутым в сапоги, а видит в этом намек на кочевников. Ведь собирать дань с оседлых жителей (лапотников) легче, чем гоняться по степи за ордами кочующих племен (сапоги – обувь, наиболее приспособленная для верховой езды, активно использовалась кочевниками). В этом случае слово «лапотник», то есть обутый в «лапоть», упоминаемый Добрыней, возможно, означает какой-то особый вид низкой обуви, но не сплетенный из растительных волокон, а кожаный. Поэтому утверждение о бедности древних лапотников, которые в действительности ходили в кожаной обуви, по мнению Курбатова, беспочвенно.

Все сказанное еще и еще раз подтверждает сложность и неоднозначность оценки средневековой материальной культуры с позиций нашего времени. Повторяю: зачастую мы не знаем, что означают термины, встречающиеся в письменных источниках, а вместе с тем нам не известно назначение и название многих предметов, найденных при раскопках. Однако с изложенными археологом Курбатовым выводами, на мой взгляд, можно спорить, отстаивая ту точку зрения, что лапоть значительно более древнее изобретение человека.

Итак, единичные находки плетеной обуви при раскопках древнерусских городов археологи традиционно объясняют тем, что лапти – прежде всего, атрибут деревенской жизни, тогда как горожане предпочитали носить кожаную обувь, остатки которой в огромных количествах встречаются в культурном слое при раскопках. И тем не менее анализ нескольких археологических отчетов и публикаций, по-моему, не дает основания считать, что плетеной обуви не существовало ранее конца XV – начала XVI века. Почему? А дело в том, что публикации (и даже отчеты) далеко не всегда отражают весь спектр обнаруженного археологами массового материала. Вполне возможно, что в публикациях ничего не говорилось о плохо сохранившихся обрывках лаптей либо их представили как-то иначе.

Для однозначного ответа на вопрос, носили ли в России лапти ранее XV века, необходимо внимательно просмотреть описи находок, проверить датировку слоя и т.д. Ведь известно, что существуют публикации, оставшиеся незамеченными, в которых упоминаются остатки плетеной обуви из раннесредневековых напластований Лядинского могильника (Мордовия) и Вятических курганов (Подмосковье). Лапти обнаруживали и в домонгольских напластованиях Смоленска. Сведения об этом, возможно, удастся обнаружить и в других отчетах.

Если бы лапти действительно получили широкое распространение только в позднем Средневековье, то в XVI-XVII веках они встречались бы повсеместно. Однако в городах фрагменты плетеной обуви этого времени обнаруживаются при раскопках весьма редко, в то время как детали кожаной обуви исчисляются десятками тысяч.

Теперь об информативности, которую несет средневековый иллюстративный материал – иконы, фрески, миниатюры. Нельзя не учитывать, что ее сильно снижает условность изображений, далеких от реальной жизни. Да и длиннополые одежды часто скрывают ноги изображенных персонажей. Неслучайно историк А.В. Арциховский, изучивший более десяти тысяч миниатюр Лицевого свода и обобщивший результаты своих исследований в солидной монографии «Древнерусские миниатюры как исторический источник», вовсе не касается обуви.

Почему нет необходимой информации в письменных документах? Прежде всего, из-за скудости и отрывочности самих источников, в которых меньше всего внимания уделяется описанию костюма, тем более одежды простолюдина. Появление же на страницах писцовых книг XVI века упоминаний о ремесленниках, специально занимавшихся плетением обуви, отнюдь не исключает того факта, что лапти еще раньше плели сами крестьяне.

А.В. Курбатов словно не замечает упоминавшегося выше фрагмента из «Слова Даниила Заточника», где впервые встречается слово "лыченица ", противопоставленное «червленым сапозем». Никак не объясняется и летописное свидетельство 1205 года, где говорится о дани в виде лыка, взятой русскими князьями после победы над Литвой и Ятвягами. Комментарий Курбатова к отрывку из «Повести временных лет», где побежденные болгары представлены неуловимыми кочевниками, хотя и интересен, но тоже вызывает вопросы. Нельзя считать кочевой империей булгарское государство конца Х века, объединившее многие племена Среднего Поволжья. Здесь уже господствовали феодальные отношения, процветали огромные города – Болгар, Сувар, Биляр, богатевшие на транзитной торговле. К тому же поход на Болгар в 985 году был не первым (упоминание о первом походе относится к 977 году), поэтому Владимир уже имел представление о противнике и вряд ли нуждался в объяснениях Добрыни.

И наконец, по поводу заметок западноевропейских путешественников, побывавших в России. Они появляются лишь в конце XV века, поэтому более ранних свидетельств в источниках этой категории просто не существует. Более того, в записках иностранцев основное внимание уделялось политическим событиям. Диковинная же, с точки зрения европейца, одежда россиян их почти не занимала.

Особенный интерес представляет книга известного немецкого дипломата барона Сигизмунда Герберштей на, посетившего Москву в 1517 году в качестве посла императора Максимилиана I. В его записках есть гравюра, изображающая сцену езды в санях, на которой отчетливо видны обутые в лапти лыжники, сопровождающие сани. Во всяком случае, в своих записках Герберштейн отмечает, что на лыжах ходили во многих местах России. Четкое изображение крестьян, обутых в лапти, есть и в книге «Путешествие в Московию» А. Олеария, дважды побывавшего в Москве в 30-х годах XVII века. Правда, в тексте книги сами лапти не упоминаются.

У этнографов также нет однозначного мнения о времени распространения плетеной обуви и ее роли в жизни крестьянского населения раннего Средневековья. Одни исследователи подвергают сомнению древность лаптей, считая, что прежде крестьяне ходили в кожаной обуви. Другие ссылаются на обычаи и поверья, говорящие как раз о глубокой древности лаптей, например, указывают на их обрядовое значение в тех местах, где плетеная обувь давно предана забвению. В частности, уже упоминавшийся финский исследователь И.С. Вахрос ссылается на описание похорон в среде уральских старообрядцев-кержаков, не носивших плетеной обуви, но хоронивших покойника обутым в лапти.

Суммируя изложенное, отметим: трудно поверить, что широко распространенные в раннем Средневековье лыко и кочедыки использовались лишь для плетения коробов и сетей. Уверен, обувь, изготовленная из растительного волокна, была традиционной частью восточнославянского костюма и хорошо знакома не только русским, но и полякам, и чехам, и немцам.

Казалось бы, вопрос о дате и характере распространения плетеной обуви - весьма частный момент нашей истории. Однако в данном случае он затрагивает масштабную проблему различия города и деревни. В свое время историки отмечали, что довольно тесная связь города и сельской округи, отсутствие существенного правового различия между "черным" населением городской слободы и крестьянами не позволяют провести резкой границы между ними. Тем не менее результаты раскопок свидетельствуют, что в городах лапти встречаются крайне редко. Это и понятно. Обувь, сплетенная из лыка, бересты или других растительных волокон, больше подходила для крестьянского быта и труда, а город, как известно, жил в основном ремеслом и торговлей.

Читайте также: