Раса девочка которой пришили ноги
Обновлено: 22.04.2024
"Летом 83-го года с ней произошло несчастье: ее отец-тракторист работал в поле, и случайно косилкой ей отрезало ступни обеих ножек.
Расе было 3 года.На дворе скоро ночь. В деревне нет телефона. Умереть — да и только. От потери крови и болевого шока.
Через 12 часов дочка тракториста из колхоза «Вадактай» лежала на холодном операционном столе в столице СССР.
Для Ту-134, по тревоге поднятому той пятничной ночью в Литве, «расчистили» воздушный коридор до самой Москвы. Диспетчеры знали — в пустом салоне летит маленький пассажир. Первое звено «эстафеты добра», как написали литовские газеты, а вслед за ними и все остальные. Ножки, обложенные мороженой рыбой, летят на соседнем сиденье. В иллюминаторах — московский рассвет, на взлётном поле — с включённым двигателем столичная «скорая». А в приёмном покое детской больницы молодой хирург Датиашвили — вызвали прямо из дома, с постели — ждёт срочный рейс из Литвы. «Она — не она» — навстречу каждой машине с красным крестом. «Начальство не давало добро: никто не делал ещё таких операций, — вспоминает Датиашвили. — Пойдёт что не так — мне не жить». 12-й час с момента трагедии…
— Вынесли на носилках — крошечное тельце, сливающееся с простынёй. Кричу: ноги где? Ноги переморожены, на пол падает рыба…
Рамаз Датиашвили говорит: оперировал на одном дыхании. Сшивал сосудик с сосудом, артерию с артерией, нервы, мышцы, сухожилия. Через 4 часа после начала операции выдохлись его помощники, которых он еле нашёл в спящей Москве: медицинская сестра Лена Автонюк («у неё экзамены, сессия») и сослуживец доктор Бранд («он у вас сейчас человек известный»). Рамаз шил один: ещё сухожилие, ещё один нерв. «Я как по натянутой проволоке шёл: стоит оглянуться — и упадёшь…»
Через 9 часов, когда были наложены последние швы, маленькие пяточки в ладонях доктора потеплели… Пропасть была позади.. "
Я помню, как искренне переживала за Расу вся страна. Ножки Расе пришивали в Москве, доктор, делавший операцию, был грузином. Никому и в голову не приходило думать о их национальности.
За каждым новым шагом Расы следил весь мир. 2 октября 1983 года в больницу приехали представители мировой медицинской общественности, и на месте ознакомились с результатом блестяще проведённой московским хирургом Рамазом Датиашвили операцией.
Мать Расы настаивала на том, чтобы поскорей забрать девочку домой. В Литве у неё осталось хозяйство. Врачи уговаривали подождать. Малышке требовалось время, чтобы восстановиться. Когда ближе к осени 1983 года Раса сделала первые шаги на пришитых ножках, её доктор заплакал.
Каждый житель Вадактая, где проживала семья девочки, знал, что празднику жизни трёхлетней Расы скоро наступит конец. Мама девочки была склонна к алкоголизму, и вскоре она снова взялась за бутылку. Потом в жизни Расы начались долгие десять лет скитаний по больницам, санаториям и приемным семьям.
Через полгода после операции у неё появились осложнения. Плохо затягивались послеоперационные швы, к тому же одна нога девочки оставалась короче другой.
После сюжета на литовском телевидении у Расы появились опекуны, семья учителей, которые жили в 40 км от родного поселка девочки. Восемь лет назад мама Расы умерла и, не так давно, ушёл из жизни её отец.
Хирург Рамаз Датиашвили, сделавший уникальную операцию Расе, до сих пор оперирует, но уже в Америке. Его ассистент Яков Брант, является известным кардиохирургом и телеведущим. Татьяна Гунаева, медсестра - ассистировавшая при операции, подняла на ноги не один десяток малышей, используя опыт восстановления здоровья Расы.
Трагедия, которая произошла в 1983 году, навсегда разрушила семью маленькой литовской девочки, но в то же время на долгие годы объединила весь Советский Союз. В крошечный поселок Вадактай до сих пор приходят заблудившиеся письма с пометкой "Литва, маленькой Расе".
Сейчас Раса живет в Германии в городе Тройсдорф. Там она вышла замуж за немца, и через год у них родилась дочка Илиана. Сейчас у Расы трое детей, два мальчика Ян и Леон (от первого брака) и дочь Илиана от второго брака.
Из воспоминаний хирурга:
Филатовская больница – ведущая детская больница всего СССР, приезжаю туда. Но встречают не очень гостеприимно: пришел какой-то пацан, хочет кому-то ноги пришить, поставил всех на уши, раздает указания… Но звоню в Минздрав Союза, звоню главным анестезиологам СССР (детскому и взрослому). Всю ночь висел на телефоне, готовил операционную, каждые полчаса выбегал к приемному отделению – ждал Расу. И вот где-то в 6 утра ее привезли. Помню – каталка, белые простыни, Раса сливается с белым цветом, такая была бледная…
Отрезанные ножки были переморожены, твердые как дерево. Но решили делать операцию. Пошли в операционную с микроскопом, а она под замком, у кого ключ – неизвестно. Решили, что у врача, который в тот день был на своей даче. Расу пока интубировали. Приезжает водитель с дачи, говорит – ключей нет. Время шло, анестезиологи настаивают на срочном начале операции: девочку нельзя столько держать под наркозом… Но без микроскопа я не мог начать. И случилось чудо: анестезиолог Юра Назаров – спасибо ему! – одним ему ведомым образом открыл комнату, в которой хранился микроскоп, а потом еще и анестезию Расе провел прекрасно.
Инструмент я привез из своей больницы, но новая проблема – нет ассистентов, никто не может – кто на даче, кто еще где. Звоню Яше Брандту (его теперь вся Россия знает благодаря телепрограмме), но у него ребенок заболел. Уговорил Яшу, он приехал. Операционная сестра: нашел Лену Антонюк. Теперь она врач, а тогда была студенткой. «Рамази Отарович, - говорит она, - у меня сессия, завтра экзамен». Уговорил и ее. Лена блестяще тогда выполнила свою работу.
«Ночной рейс. Уникальная операция советских хирургов». «Она будет и жить, и ходить. Рассказ о том, как была спасена трёхлетняя девочка из литовского колхоза «Вадактай», и беспрецедентной операции, выполненной московскими врачами». В ещё не истлевших подшивках за лето 1983 года нет-нет да и попадаются заголовки той громкой истории, а краем глаза всё цепляются другие слова: «Поля зовут на ударный труд!», «Молодёжь планеты — нет ракетам!», «Дружбой гордимся, дружбой сильны!», «Комсомолец! Встань в ряды гвардейцев жатвы!», «Лучше работать — ярче жить», «Славься, молот и стих»… Просто песня какая-то… И спасение литовской девочки Расы — точно в строку.
«В то время такая у всех серая жизнь была, что люди хотели услышать хорошую историю, — голос Рамаза Датиашвили, того самого советского хирурга, звучит в телефонной трубке так ясно, как будто он разговаривает из соседней комнаты. В московской редакции ночь, в американской клинике день. — И они эту историю услышали. И знаете, она ведь на самом деле была хорошей».
…Лето 1983-го, пятилетка, год третий. Жара, сенокос. Обливается потом литовский колхоз «Вадактай». У всех соседей трава уже скошена, уложена ровными скирдами, а у тракториста Витаутаса Прасцявичюса — конь не валялся. Выпьет — на душе вроде легче, а председатель всё смотрит косо… Ранним вечером в пятницу, после работы, он прицепил ножи косилки к трактору, запустил мотор. Дети — Раса и её близняшка-сестра — босиком высыпали из хаты на краешек поля, затерялись в траве. Гул отцовского трактора, оставляющего за собой чистые скошенные полосы, слышен где-то за лопухами. Такими высокими, что скрывают над головой летнее небо. Лопухи, прятки, сенокосилка, густое солнце медленно идёт вниз…
Крик резанул горячий воздух над полем, заглушив рёв мотора. Выпрыгнул, побелев, из кабины отец. Неровно, как тупой бритвой, вслепую, подрубила косилка. На скошенной, острой траве — литовская девочка Раса и рядышком две её ножки.
Как подрезанный стебелёк…
На дворе скоро ночь. В деревне нет телефона. Умереть — да и только. От потери крови и болевого шока. «Мамочка…»
Люди добрые… Через 12 часов дочка тракториста из колхоза «Вадактай» лежала на холодном операционном столе в столице СССР.
«Кричу: ноги где?»
Для Ту-134, по тревоге поднятому той пятничной ночью в Литве, «расчистили» воздушный коридор до самой Москвы. Диспетчеры знали — в пустом салоне летит маленький пассажир. Первое звено «эстафеты добра», как написали литовские газеты, а вслед за ними и все остальные. Ножки, обложенные мороженой рыбой, летят на соседнем сиденье. В иллюминаторах — московский рассвет, на взлётном поле — с включённым двигателем столичная «скорая». А в приёмном покое детской больницы молодой хирург Датиашвили — вызвали прямо из дома, с постели — ждёт срочный рейс из Литвы. «Она — не она» — навстречу каждой машине с красным крестом. «Начальство не давало добро: никто не делал ещё таких операций, — вспоминает Датиашвили. — Пойдёт что не так — мне не жить». 12-й час с момента трагедии…
— Вынесли на носилках — крошечное тельце, сливающееся с простынёй. Кричу: ноги где? Ноги переморожены, на пол падает рыба…
Рамаз Датиашвили говорит: оперировал на одном дыхании. Сшивал сосудик с сосудом, артерию с артерией, нервы, мышцы, сухожилия. Через 4 часа после начала операции выдохлись его помощники, которых он еле нашёл в спящей Москве: медицинская сестра Лена Автонюк («у неё экзамены, сессия») и сослуживец доктор Бранд («он у вас сейчас человек известный»). Рамаз шил один: ещё сухожилие, ещё один нерв. «Я как по натянутой проволоке шёл: стоит оглянуться — и упадёшь…»
Через 9 часов, когда были наложены последние швы, маленькие пяточки в ладонях доктора потеплели… Пропасть была позади.
А впереди была жизнь. И по-прежнему — как натянутая проволока.
…Загудела проснувшаяся Москва: не было в мире таких прецедентов. «Только в коммунистической стране могло такое произойти», — отстучал кто-то восторженную телеграмму председателю «Вадактая». Расита приходила в себя от наркоза… Она пока не знала ни слова по-русски.
«Я горд тем, что смог выполнить своё божеское предназначение, — замолкает в трубке голос доктора, остывает чашка кофе на столе в его кабинете в Америке. — А знаете, что врачу ещё интереснее и важнее, чем сама операция? Отдалённый её результат».
«Мне просто повезло»
«Расе скоро снимут гипс. За неё теперь спокойны многие тысячи её соотечественников по всей стране, которые слали ей и её родителям письма, телеграммы, посылки с игрушками и фруктами. Раса снова учится ходить, а потом будет бегать и вырастет здоровой на радость всем нам». Казалось, нет той песне конца…
И вдруг она оборвалась. И уже нужна виза, чтобы увидеть девочку Расу. Она живёт теперь в другом союзе — Европейском… Вот она, припарковав велосипед у железнодорожной станции, идёт мне навстречу по мощёной улочке маленького городка на западе Германии. И если не знать, не присматриваться, кажется, как будто и совсем не хромает…
Когда в 1983-м, ближе к осени, она сделала первые шаги на пришитых ногах, её доктор заплакал… Потом Расу с эскортом повезли в «Вадактай» — иностранные журналисты уже окопались на въезде в колхоз. Через неделю делегация схлынула, а папа и мама Прасцявичюс уехали на тракторе за пивом. И снова запили. Расу решили забрать из родной семьи. Почти десять лет она провела по больницам и санаториям. Вильнюс — Москва — Вильнюс — Москва… Всеобщий ребёнок. Бесхозный. Дочь советского полка.
— А потом собрали мои вещи, игрушки — и всё. Дольше меня не могли в больнице держать, — помешивает ложечкой сахар взрослая Раса. Ни радости, ни обиды — ничего не слышно в её ровном прибалтийском говоре. Жизнь сложилась, и вроде неплохо. Балкончики с геранью на главной площади аккуратного Ойскирхена обступают нас с четырёх сторон…
Она не носит юбок, купальников. На дискотеках танцует недолго — устаёт. Ходит в обуви со специальными стельками — одна нога всё же короче другой. И старается не вспоминать.
…Новую семью ей искали… по объявлению. Литовское телевидение показало сюжет. И она нашлась — учителя Адомайтисы из районного центра. Книжки, школа, строгий режим. Очень даже семья. Только за годы скитаний отвыкаешь прикипать сердцем… В «Вадактай», повидаться, Раса снова приехала, когда ей исполнилось 18. У отцовского дома встретила близняшка-сестра, Аушра. Небо в лопухах над ними двоими было таким голубым…
— Тогда половина деревни уже умерла от пьянства. Я пыталась спасти Аушру, тянула за собой… Но она так и не закончила школу, родила троих детей от трёх разных отцов… Мама умерла: белая горячка. А мне — мне просто повезло, — взмахивает она светлыми прядями. — Но если честно, история литовской девочки Расы, которую спасли в Советском Союзе, не очень мне интересна… Было и было. Прошлая жизнь! — улыбается европейская девушка Раса. Хотя и говорящая до сих пор на русском, как на родном.
А мне всё кажется, что звучит та бескрайняя песня, которую прошелестели подшивки старых, другой эпохи, газет… Но Расе теперь об этом напоминают разве что только шрамы.
В Германии она уже три года. «Тут много русаков, и мои друзья русаки». Работает няней — в русской опять же семье… Рассеялся Союз — но дал всходы по всем континентам.
— В прошлом году литовское телевидение организовало нам встречу, — говорит доктор Рамаз, в начале 90-х уехавший в Америку и, почти профессор здесь, начавший там всё сначала. — Я так волновался! Сидел за кулисами и ждал, когда меня позовут к ней. Ждал с трепетом! Не знал, как она выглядит, как ходят ножки… Это же моя жизнь, мои руки, моя душа…
Память ведь не отрезать. И не пришить… Как бы ни тасовались границы на картах.
39 лет назад 3-летняя Раса Прасцевичюте вследствие несчастного случая потеряла нижние конечности. Из Литвы ее доставили на самолете в Москву, где чудом столичному хирургу удалось реплантировать малышке стопы.
Та ситуация произошла непреднамеренно. Однажды Раса и ее сестра-близняшка играла в поле, и в этот момент отец девочек запустил косилку. Не увидев дочь, произошла беда.
«После первой медицинской помощи, Расу вместе с мамой срочно доставили в столицу, где благодаря специалистам и в частности микрохирургу Датиашвили, произошло чудо».
Трехлетней малышке не только успешно провели операцию, но и, пройдя реабилитацию, она смогла самостоятельно ходить.
Известно, что после той ситуации, вначале девяностых микрохирург «с золотыми руками» спасший жизнь девочки, был вынужден уехать из страны. Причины он не озвучивает.
Сейчас он живет и работает в штатах и по сей день поддерживает связь с Расой, а она не устает благодарить за спасение своего «крестного отца».
Также Раса не забывает и о поддержке от неравнодушных людей. Ведь после огласки этой истории, люди всячески старалась поддержать ее, отправляли письма, подарки со всего СССР. Это произвело на нее большое впечатление, о котором она помнит до сих пор.
Со слов соседей и свидетелей семьи Прасцевичюте известно, что мать девочек-близняшек Расы и Аушры злоупотребляла горячительными напитками, и распродавала игрушки дочери, которые ей присылали люди. Алкогольную зависимость приписывали и отцу девочек, но сама Раса этот факт отрицает.
Местная власть это просто так не оставила, и обоих родителей лишили прав. К слову, в семье помимо близняшек, воспитывался старший брат девочек - Егидиус, которого также отдали в интернат.
Спустя время Расу удочерили. В новой семье она окончила школу, институт, увлеклась спортом. Возобновить общение с разлученными в детстве сестрой и братом, ей удалось только в 18 лет. И по сей день, родственники поддерживают связь. А что касается кровных родителей, то их обоих не стало, мать ушла давно, а отец – пять лет назад, от продолжительного недуга.
Отец трехлетней Расы Прасцевичюте (Литовская ССР) не заметил в траве играющую дочь и наехал на нее косилкой. Остановился лишь услышав крик. Девочка потеряла обе стопы. ..
К счастью, все отреагировали быстро.
Местный фельдшер связалась с руководством. Установили связь с Москвой. Было решено экстренно везти ребенка в столицу. Речь шла о том, чтобы просто спасти жизнь девочке. Никто не мог знать тогда, что в скором времени произойдет уникальная для Советского Союза вещь - первая операция по реплантации , или пришиванию, конечностей .
21 час за операционным столом
В Москве вышли на связь с выдающимся хирургом Рамазом Датиашвили. Ему на тот момент было 33 года. Доктор только-только закончил предыдущую операцию, длившуюся 12 (!) часов, успел уехать домой и лечь спать. И вдруг - звонок. И снова на работу.
Ту-134 привел в Москву несчастного ребенка и его ножки, которые фельдшер предусмотрительно обложила. мороженой селедкой. Доктор Рамаз потом скажет: “ Переморозили”.
Хирургу поручили просто зашить раны. Но он - по сути, на свой страх и риск, ведь неизвестно, что могло произойти с ребенком во время операции - принял решение пришивать стопы. До этого в Союзе такого еще никто не делал.
Работать приходилось в атмосфере невероятной усталости. Доктор понимал: если остановится сейчас, то к работе вернуться уже не сможет. И он продолжал сшивать и сшивать, хотя его ассистенты к тому моменту уже в буквальном смысле падали от усталости. Операция длилась в общей сложности 9 часов.
На следующий день ножки Расы были теплыми. Кровообращение восстановилось.
Трое детей
Они до сих пор поддерживают отношения - доктор Рамаз и Раса. Доктору уже за 70, но он все еще оперирует.
Раса же успешно выросла (в приемной семье - учителей, родных маму и папу лишили родительских прав), поступила в литовский вуз, окончила его, после чего уехала на работу в Германию в Тройсдорф, там и осталась.
Её супруга зовут Ефрем Септ, он казахстанский немец, работает экскаваторщиком. У пары уже трое детей - общая дочь и двое сыновей Ефрема от первого брака.
Она работала в магазине, но совсем недавно уволилась. О дальнейших рабочих планах женщины неизвестно. Судя по совместным фото в социальных сетях - она вполне счастлива. О себе говорит - живет нормальной жизнью, бегает, катается на велосипеде, ходит на дискотеки. Ноги не беспокоят нисколько. Единственное, женщина стесняется шрамов, а потому ей сложно раздеваться на пляже или носить юбки.
Раса живет в многоэтажном доме, где половина жителей - русские. Она сама знает русский язык и предпочитает русскоязычное телевидение, в частности, Первый канал.
Раса считает, что такое чудо, которое произошло с ней 40 лет назад, в наше время представить себе невозможно: сейчас попросили бы денег за помощь или вообще отказались бы брать пострадавшего ребёнка на борт - мол, салон испачкаете.
Кстати, своего отца она не простила. потому что никогда и не считала его виноватым: “Это ведь была просто трагическая случайность. "
Об этой истории, как и о самом хирурге, в России знают немногие. Вспомнил о нем потому, что занялся поисками эмигрантов из СССР, которые осели в Америке. Среди фамилий увидел Рамаза Датиашвили. Что-то знакомое, но что именно, окончательно вспомнил, когда прочитал о том, что он в свое время сделал уникальную операцию, пришив маленькой девочке ступни обеих ног.
Это случилось в далеком 1983 году. В Литовской ССР произошло несчастье. Трехлетняя Расе Прасцевичуте попала под комбайн-косилку своего отца. Ей отрезало ступни обеих ног.
Деревня, где жила семья девочки, находилась в отдаленном районе Литвы. Кроме фельдшера, других врачей не было. И тем не менее, местный фельдшер остановила кровотечение и посоветовала ампутированные ступни сохранить. Ребенка привезли в местную больницу. Врач, увидев что случилось, сразу связался с министерством здравоохранения и завертелось.
До сих пор не понимаю, как такой вопрос мог быть решен настолько оперативно с учетом расстояний и не таких продвинутых средств связи, как теперь. Про СССР уже столько всего наврали на всех уровнях, что поверить в такую мобилизацию трудно даже тому, кто в СССР жил. Что говорить о новых поколениях, не знающих почти ничего, кроме лжи и полу-правды.
Прочитал о том, что воздушный коридор для самолета, на котором должны были доставить девочку в Москву, обеспечивали военные.
Когда самолет уже выруливал на взлетную полосу, спохватились, что на кухонном столе забыли ступни. Вернулись, забрали, но льда не нашлось - упаковали ноги в коробку с мороженной рыбой и самолет вылетел в Москву.
Хирург
Молодой тридцатитрехлетний хирург, Рамази Датиашвили, грузин по национальности, работал в отделении экстренной хирургии Всесоюзного научного центра хирургии, организованного на базе 51-й московской городской больницы. Его предупредили, что в Москву везут особую пациентку и надо сделать все возможное.
Нужны были детские анестезиологи. Пока искали специалистов, выяснилось, что нет подходящей операционной. В здании института шел ремонт. Договорились с Филатовской больницей, где имелся микроскоп и бригада врачей-микрохирургов.
Девочку привезли в больницу 18 июня в 6 утра через 12 часов после несчастья. Датиашвили сутки не выходил из больницы, готовил операционную и готовился сам.
Девочку сразу повезли в операционную, которая к огромному изумлению бригады врачей оказалась закрытой, а ключ непонятно у кого… И началась полоса абсурда, преодолеть которую удалось не благодаря, а вопреки. Вместо того, чтобы взломать дверь и добраться до необходимого микроскопа, стали искать ключ. Пока канителились с ключом, девочке провели интубирование, сделали наркоз. Потом выяснилось, что не хватает ассистентов. Одним из тех, кого удалось вытащить из дома, был Яков Брандт, который потом вел телепередачу на медицинскую тему. Наконец операция началась. Через четыре часа некоторых ассистентов пришлось выводить в комнату отдыха – выдерживали напряжение не все. Ступни в результате оказались перемороженными, перестарались со льдом, когда его наконец нашли. Ждали, когда оттают…
Читайте также: