Как завязать бурятский пояс
Обновлено: 01.05.2024
Моя Бурятия запись закреплена
ПОЯС В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ БУРЯТ
Пояс бэhэ у бурят являлся обязательным и отличительным элементом мужского костюма. Согласно традиции, практически у всех этнолокальных групп бурят замужняя женщина пояс не носила, что являлось четким маркером ее социального и половозрастного статуса. Полодифференцирующая функция пояса нашла отражение в лингвистическом материале: понятие «мужчина» обозначалось словосочетанием бэhэтэй хун (человек с поясом), а «женщина» бэhэ угы (беспоясная).
Пояса у бурят были разнообразны по материалу, технике изготовления, размеру, способу крепления; они разделялись на праздничные, повседневные и производственные.
До конца ХIХ в. широкое распространение имели наборные пояса горье бэhэ – на кожаной основе, декорированной накладными металлическими пластинами. К началу ХХ вв. наборные пояса у бурят почти не изготовлялись, хотя и продолжали бытовать, главным образом в Предбайкалье, как элемент мужского праздничного костюма. В этот период у всех групп бурят широкое распространение получили тканые кушаки фабричного производства, что связано, по гипотезе Л.Р. Павлинской, с влиянием маньчжурской традиции.
В качестве повседневных использовали хлопчатобумажные пояса (из далембы), праздничные - шили из шелковых и полушелковых тканей. Пояса могли быть любого цвета (в том числе и желтого, обычно использовавшегося только в костюме буддийских монахов), но наибольшее предпочтение отдавалось полосатым тканям.
Самым дорогим, редким и поэтому престижным считался кушак из китайского шелка с радужным орнаментом (янжан). Второе место отводилось шелковому поясу (дурдам) ручной работы, еще меньше ценились шелковые тканые пояса (утаhан). Бедняки носили простые тканые пояса (хазаан).
Цвет пояса, вероятно, мог маркировать этнолокальную принадлежность владельца. Так, агинские буряты носили ярко красные и синие пояса, а в первом десятилетии ХХ в. широкое распространение получили кушаки из желтого шелка дурдам.2 Музейные материалы свидетельствуют о бытовании во второй пол.ХIХ в. в Балаганском округе Иркутской губернии праздничных поясов из черного шелка.3
Пояс в костюме имел ряд прагматических функций: им подпоясывали прямой по крою халат для сохранения тепла; пояс также служил своеобразным корсетом, поддерживающим спину при верховой езде. К нему подвешивали атрибуты поясного набора: колчан и лук, которые позднее были заменены на нож в ножнах и огниво. Так как мужские халаты шились без карманов, подпоясавшись, за пазухой носили пиалу в футляре и другие необходимые принадлежности. Первичная утилитарная функция пояса (поясного набора в целом) дополнилась со временем новой, декоративной – он стал предметом украшения костюма.
Наряду с утилитарным и декоративным значением пояс имел целый спектр символических функций, являясь одним из наиболее семиотически значимых элементов мужского костюма. У бурят, как и у других тюрко-монгольских народов, пояс являлся знаком чести и достоинства, предметом особой гордости мужчины-воина, что нашло отражение в народном эпосе.
Так, герой-батор одного из улигеров, отправляясь в поход, «…опоясался поясом из витого серебра. справа (налучник) лунно-серебряный, шириной с долину он! И к себе привесил тот колчан, колчан серебряный, длиной с долину он!».4
Отношение к поясу, как особо значимому сакральному предмету основывалось на древнейших представлениях тюрко-монгольских народов, наделявших его сложным комплексом значений.
В культурах многих народов пояс являлся условной границей чистого (человеческого) верха и нечистого (животного) низа.5 Эти универсальные мифологические представления прослеживаются и в традиционном мировоззрении бурят, согласно которому человек символически отождествлялся с микрокосмом, а части человеческого тела – с элементами мирового порядка. Символической внутренней границей мужского костюма был пояс, соответствующий в космологии границе небесного и земного (подземного) миров.
В традиционной культуре бурят (как и многих других народов) пояс выступал в роли оберега, защищавшего человека от злых сил. Охранная функция пояса связана с символикой круга, ассоциировавшегося с границей между «своим» и «чужим», Космосом и Хаосом.
Через эту границу не могло проникнуть враждебное, чуждое, с одной стороны, а с другой – она (граница) не позволяла душе, жизненной энергии покинуть тело. «Окружить» что-либо священное, «обвести» вокруг себя чем-то сакральным (например, веткой можжевельника) предполагало очищение от всего «нечистого», «притягивание положительного».6
Разомкнутый круг (развязанный или расстегнутый пояс) терял свою магическую силу. С этими представлениями связан обычай во время погребального обряда - развязывать или расстегивать пояса у покойных.
Вместе с тем, данные ритуальные действия «можно рассматривать как мотив развязывания/освобождения усопшего от связей с внешним миром».7
Как отмечает Скрынникова, развязывание поясов (как и снятие шапок) «прежде всего, имели целью связь с мирским и сакральным в контактных зонах».8
Таким образом, пояс в костюме обозначал границу между «своим»/профанным и «чужим»/сакральным мирами, маркируя принадлежность человека к миру профанному.
Особое отношение к поясу как к сакральному предмету прослеживается в определенных запретах, существовавших у бурят: пояс нельзя было бросать на землю, перешагивать через него, отрезать или отрывать от него части.
Сняв с себя кушак, обязательно завязывали его посередине узлом и после этого вешали высоко на гвоздь или крюк;9 агинские буряты, снимая пояс на ночь, помещали его под подушку дэрэ или возле изголовья своей кровати,10 которое считалось у бурят сакральным местом, «концентрированным выражением «своего» пространства и его ценностей».11 На него помещали подголовник дэрэ, рядом ставили или подвешивали ритуальный свадебный колчан со стрелами – предметы, заключавшие в себе жизненную силу сулдэ детей – еще не родившихся (стрелы в колчане) и уже родившихся (пуповины и утробные волосы в подголовнике дэрэ).
Помещение пояса в сакральное место и обязательное сохранение его целостности связано, вероятно, с универсальными представлениями многих народов о поясе как вместилище жизненной силы человека. В мифологии бурят не содержится прямых указаний на пояс, как вместилище сулдэ, однако немногочисленные и фрагментарные этнографические сведения могут служить косвенным подтверждением данной гипотезы.
Так, у агинских бурят в обряде «призывания души» шаман (или лама) душу мужчины приглашал вернуться в пояс, а женскую – в веретено или чайную ступу с пестом.12 С этим согласуется сюжет из бурятского эпоса, в котором пояс героя-батора выступает в качестве символического эквивалента человека: прибыв к будущему тестю, эпический герой «представляется ему, здоровается как равный с равным, называет свое имя и имя своего отца, говорит: «Я сам прибыл в качестве зятя, а кушак в качестве свата». 13
Возможно, данная гипербола призвана подчеркнуть центральную роль пояса в обряде сватовства (даже большую, чем самого свата), однако мифологические представления, допускающие возможность использования пояса в качестве символического эквивалента человека, весьма показательны.
Несомненный интерес представляет также уникальная информация, опубликованная в работе Хангалова, об использовании пояса в свадебной обрядности кудинских бурят. Как отмечает исследователь, во время церемонии «бросания жира» невесте «на шею надевают старый бумажный пояс, который будто бы заменяет волосы».14
В данном обряде пояс выступал в качестве символического заменителя волос – два длинных конца тканого кушака, перекинутого через шею невесты, спускались на грудь, символизируя две косы боолто (прическу замужней женщины). Таким образом, семантика пояса сближалась с основополагающей семантической функцией волос, которые, по представлениям бурят, являлись вместилищем и воплощением сулдэ – жизненной силы человека.
Взаимозаменяемость пояса и волос, как семантических эквивалентов, прослеживается также в обряде умыкания (отнимания) невесты, проводившемся перед отъездом свадебного поезда невесты в улус жениха. В ряде районов существовала традиция, согласно которой, невесту удерживали ее подружки, связавшись косами.15
У других групп бурят вместо кос в обряде использовали кушаки. Согласно информации Хангалова, у унгинских бурят «все собравшиеся девицы, которые не едут на свадьбу, уходят в отдельную юрту и связавшись поясами друг с другом, садятся в угол, а невесту сажают в самый угол. Некоторые крепко держат друг друга за руки, чтобы составить неразрывную цепь».16
У агинских бурят невеста специально для этого обряда подпоясывалась кушаком, за который девушки с плачем хватали ее, стараясь удержать и не отдать отнимавшим ее парням.
В других вариантах обряда невеста продевала кушак через рукава своей шубы, «и окружающие девушки или наматывали концы кушака на свои руки, или привязывали их к своим кушакам. Парни старались отнять невесту у девушек и подать человеку, сидящему на коне».17
Подобный обычай существовал у сартулов Бурятии: девушки сидели вокруг невесты, крепко схватившись за ее пояс и «связав в узел концы своих волос».18
Таким образом, в данном обряде девушки, взявшись за руки, связавшись косами или поясами, образовывали вокруг невесты замкнутый круг, создавая границу-оберег между «своим» защищенным и «чужим» враждебным пространством. Однако в ряде случаев круг не создавался, но при этом главное ритуальное действие – связывание девушками и невестой своих кушаков и кос, происходило всегда.
Исходя из этого, можно сделать вывод, что в обряде отнимания невесты основной семантической функцией пояса/девичьих кос являлась связь между членами «своего» родового социума. По представлениям бурят, девичьи косы заключали в себе жизненную силу не только самой девушки, но и членов ее рода (братьев и сестер), поэтому связывание девичьих кос можно рассматривать как соединение совокупной родовой жизненной силы. Так как пояс в обряде выступал в качестве семантического заменителя девичьей косы, вероятно, он также мог восприниматься как воплощение жизненности всего родового коллектива.
Высокий семиотический статус пояса обусловил его центральную роль в знаковой системе коммуникативных обрядовых действий. Обмен поясами отцов жениха и невесты бэhэ андалдаха (бур. «меняться поясами») являлся основным ритуальном актом обряда сватовства, маркируя его окончательное закрепление и официальное оформление.
Обмен поясами совершался и при установлении дружеского союза или побратимства (монг., калм. анд, анда), при этом узы с побратимом нередко становился выше родственных; к побратимам своих отцов потомки относились с сыновним почтением и уважением.
Вероятно, данные ритуалы имеют в своей основе архаичные представления о поясе как вместилище жизненной силы человека. Обмен поясами имеет типологическое сходство с существовавшим при побратимстве ритуалом скрепления клятвы кровью (кровным обменом), которая в мировоззрении бурят являлась воплощением и вместилищем жизненной силы сулдэ.
Вплоть до начала ХХ в. пояс с металлическими накладками маркировал социальный статус мужчины-воина или чиновника, указывая на его место в военной или административной иерархии.
Согласно исследованию В.Н. Добжанского, с эпохи военной демократии у кочевых и полукочевых народов Евразии, наряду с сохранением древнего пласта представлений о магической функции пояса, «в военно-аристократической среде все более популярной становится военная функция пояса, его значение соотносится с принадлежностью его владельца к определенному и достаточно высокому социальному слою общества».19
Наборный пояс служил не только знаком отличия, но и символом власти, богатства, высокого ранга его владельца, что нашло отражение в древнетюркской письменности: «Моя геройская доблесть. Мой пояс с сорока двумя (чиновными) пряжками-украшениями». 20
Утрата пояса (как и головного убора) считалась большим позором, потерей чести для мужчины. По легенде, Чингисхан, решив наказать своего брата, снял с него пояс и шапку, тем самым лишив его знаков мужского достоинства.21
У бурят пояс выступал в качестве объекта подношения в ритуальных коммуникативных актах, закрепляющих отношения между низшими и высшими сословиями в социальной иерархии. Пояса и поясные наборы подносили в качестве награды за воинские или служебные заслуги (образец такого пояса хранится в собрании РЭМ22). С другой стороны, богато декорированные парадные поясные наборы выступали как почетный символический дар уважаемым и высокопоставленным лицам в знак выражения верноподданнических чувств и признания своего зависимого положения (например, поясной набор из коллекции подношений императору Николаю II»23).
Следует отметить, что, несмотря на высокую материальную ценность серебряных наборных поясов и поясных наборов, декорированных кораллами и драгоценными камнями, их подношение носило, в первую очередь, символический характер.
Таким образом, пояс в традиционной культуре бурят наряду с практическим значением имел широкий спектр семиотических функций: являлся маркером половозрастной, социальной, этнолокальной принадлежности владельца, наделялся магическими свойствами, обусловленными мифологическими представлениями, выступал в качестве атрибута обрядов жизненного цикла, коммуникативных ритуальных действий.
Пояс был обязательной принадлежностью мужского халата, разнообразные по материалу, технике изготовления и размерам. Утилитарная функция пояса — подпоясывать прямой по крою мужской халат. Пояс при этом задерживал холод, что было немаловажно при верховой езде. Мужские халаты шились без карманов; подпоясавшись, за пазухой носили пиалу, кисет, трубку и другие необходимые принадлежности. Пояс также выполнял роль своеобразного корсета, при длительной езде верхом спина и стан получали дополнительную опору и были защищены от простудных заболеваний. Пояса могли быть вязаными, ткаными из овечьей шерсти темных цветов, по размерам были широкими и длинными. Длину пояса определяли в две длины вытянутых в стороны рук, ширину — в три ширины от ногтя большого пальца до среднего пальца (3 hоом).
К началу XIX века такие пояса уже не делали. В конце XIX — начале XX вв. использовались шелковые и полушелковые фабричные пояса, которые покупали у китайских торговцев, а с конца XIX в. такие пояса стали привозить и продавать их на ярмарках в Иркутске, Верхнеудинске и других местах русские купцы.
Пояс, который носили дети поверх одежды, когда-то также был связан с древним обычаем и должен был, по представлениям бурят, охранять детей от злых духов.
Немаловажную роль играл пояс в бурятских обрядах. Пояс для бурята был не только знаком его чести и достоинства, но порой становился выражением отношений. Старинный обычай обмена поясами (бэhэ андалдаха) совершался как акт установления дружеского союза или побратимства, или как часть разработанного сценария с ритуальными действиями по случаю брачных союзов. В таких случаях пояса выступают как символы закрепления дружеских, побратимских и родственных отношений. Обменявшиеся поясами становились друзьями, побратимами или сватами. Нередко побратим становился выше родных. Часто при установлении побратимства обменивались не только одним поясом, а целым поясным набором, включающим нож в ножнах, табакерку, иногда седло и даже скакуна. Если учесть, что эти предметы изготовлялись или украшались драгоценными камнями и металлами, то их материальная ценность была велика. Потомки, соблюдая обычай, с почтением относились к побратимам своих отцов и проявляли к ним сыновнее почтение и уважение».
С поясами были связаны определенные запреты. Сняв с себя пояс, обязательно завязывают его посередине узлом и после этого вешают высоко на гвоздь или крюк. Пояс нельзя бросать на землю, перешагивать через него, отрезать, отрывать.
У кочевников бытуют пословицы: «Муушье haa, эрэ, мохоошье haa, хутага» («Хоть плохой, но мужчина, хоть тупой, но нож»); «Бэhэтэй хyниие yргоод ябабалшни, тулга болохо, дараад ябабалшни, дарамта болохо» («Если будешь поднимать, поддерживать мужчину — он будет тебе опорой, если будешь его давить — станет тебе обузой»).
Нож и огниво (хутага, хэтэ) — чаще всего они встречаются в nape — обязательно входили в экипировку мужчин. Нож вместе с ножнами мог быть подарен в благодарность за какую-либо услугу или выступать в качестве обмена дарами.
Первичная утилитарная функция ножа — как орудия защиты, как предмета, необходимого при трапезах с мясными блюдами -дополнилась со временем новой функцией — декоративной: нож стал предметом украшения костюма. «По всей видимости, нож и огниво заняли место колчана и налучника, покрытых железными посеребренными пластинками, когда-то составлявшими главную принадлежность мужчины-охотника и воина, защитника семьи и рода от всяких напастей».
У бурят издавна существовал обычай — при рождении сына отец заказывал для него нож, который тот передавал своему сыну, таким образом, он передавался из поколения в поколение. Если пояс считается символом мужской чести и достоинства, то нож является хранилищем его души, жизненной энергии. Нельзя было передавать нож другим лицам, особенно чужим.
Огниво
Огниво — парный предмет к ножу — плоская кожаная сумочка, типа кошелька, размером 4-5х7-10 см, внизу к нему прикреплено стальное кресало. Лицевая сторона огнива украшалась серебряными накладными бляхами с чеканными узорами, среди которых преобладали зооморфные, растительные и геометрические. В кожаном кошельке хранились трут и кремневый камень, при помощи которых высекались искры и добывался огонь. Огонь также имел большое символическое значение как символ жизни, тепла, очищения и возрождения.
Поэтому огниво как источник огня — один из сакральных предметов в мужской экипировке, носят его так же, как нож, на поясе, образуя триаду — пояс, нож и огниво.
Есть в русском языке слово «малахай». Слово это пришло из далёкого прошлого. Первоначально под этим названием понимался широкий кафтан, который носят без пояса. Позже это название получила шапка по аналогии с бурятской. Тем более, что и название её «Малгай» – очень созвучно. А может от этого слова и произошло русское название?!
В бурятском языке термином «малгай» обобщённо называют любой головной убор и он входит в состав названий разных видов головных уборов.
В старину буряты говорили: «Малгай табиhан – манайх» (Там, где я снял шапку, там мой дом»), потому, что буряты вели кочевой образ жизни и основную часть жизни проводили в дороге. Шапку надевали последней, а снимали первой.
Буряты очень бережно относятся к головным уборам:
– Шапку нельзя было бросать на землю;
– Нельзя перешагивать через неё;
– Нельзя надевать шапку с кривыми швами;
– Никогда не дарят шапку на праздники – это означает пустоту, бедность.
Самый первый и самый древний вид головных уборов бурят назывался «удэн» и был очень похож на капюшон: у него были длинные уши и выступ, закрывающий шею. Зимние шапки шили меховые. Позже появились шапки с высокой макушкой.
Шапка для бурята, монгола – предмет, наделённый особой сакральностью. Все детали, цвет головного убора имеют свою символику, свой смысл. Форма убора – полусферическая, повторяет форму небесного свода, поверхности юрты, очертания сопок и холмов, типичных для Бурятии или Монголии. Шапки шили и шьют похожими на конус горы – обиталища духов, хозяев, божеств. Верхушка символизирует процветание и благополучие.
На самом верху этой «горы» пришивается серебряное навершие дэнзэ с красным кораллом, которое символизирует животворное солнце, освещающее своими лучами всю Вселенную. Из-под него обязательно свисает кисть-залаа красного цвета – солнечные лучи (непобедимый дух, счастливая судьба). Также кисти на шапке символизируют жизненную энергию (hyp hулдэ). Иногда вместо дэнзэ пришивают «узел счастья» – диньсе, сплетённый из красного шнура и обозначающий прочность, крепость.
Излюбленный цвет бурят – синий. Он символизирует синее небо, вечное небо.
Полная символика верха головного убора: тyрэл гарални олон болуужан, hyp hyлдэмни юумэндэ диилдэшэгyй бадаржа, орой дээрэмни хиидэжэ ябуужаг («Пусть мой род приумножается, как лучи золотого солнца, пусть моя жизненная энергия не иссякает и развевается надо мной»).
Нижний околыш (тойробши), шьётся из чёрного или тёмно-коричневого бархата, иногда его отделывают мехом соболя, выдры. Чёрный цвет – символ земли (почвы), питающей всё живое.
Таким образом получается, что в головном уборе сосредоточены 4 стихии: огонь, воздух, вода и земля. На самом верху располагается символ верхнего мира – солнце, ниже расположен символ среднего мира – горы, и символ нижнего мира – земля. Именно поэтому головные уборы нельзя бросать на землю, перешагивать через них, относиться к ним небрежно. Опять же, совершая различные обряды, связанные с подношением угощений духам местности, гор, рек, при встрече гостей или проведении свадебных обрядов буряты обязательно надевают головные уборы.
Традиционным головным убором бурят южных районов считалась «32-пальчатая шапка» (32 хургатай малгай) с высокой конической тульей, отогнутыми полями. Для шитья шапки двухслойный кусок материи простегивали, расчертив на 32 сегмента, каждый сегмент набивали шерстью, после чего края сшивали. На верхушку тульи пришивали навершие жинчи в виде шарика из кусочка кедра, обтянутого материей, или из толстых шнуров ткани завязывали узел «улзы». К жинчи привязывали также залаа из кручёных шнуров или шелковых ниток. Передняя часть отворота шапки – козырёк назывался парабша, далибша, по бокам пришивались наушники-хасабша.
Число 32 соответствовало числу 32 божеств Сундуя. Есть ещё одно объяснение этого числа – «32 поколения монголоязычных народов». Такие шапки с вертикальными строчками носили ламы, старушки и мальчики, если мальчика собирались отдавать в дацан.
Головной убор хори-бурят прострачивался 11 горизонтальными строчками – по числу 11 родов хоринских бурят. На головном уборе агинских бурят строчек было 8 – по числу 8 агинских родов.
Вообще, в головных уборах чётко проявляются региональные различия. Особенно это заметно при сравнении шапок забайкальских и предбайкальских бурят. Связано это с разными способами ведения хозяйства, обусловленными отличной географической средой и разнородными культурными контактами с не схожими для каждой группы бурят соседними народами.
Традиционные шапки шьются вручную, хотя, наряду с ними носятся также и покупные головные уборы. Шьются они по сезону и назначению: зимние и летние, будничные и нарядные. Раньше головные уборы носили с детского возраста, при этом детские ничем не отличались от взрослых. Материалом служит сукно чёрного или синего цвета. Околыш летней шапки покрывали плисом, бархатом, использовались меха выдры, мерлушки, рыси, лисицы, колонка. Тулью шапки иногда утепляли войлочной подкладкой или мерлушкой.
У бурят степных районов –это у закаменских, джидинских, агинских бурят – бытовал юудэн малгай (шапка-капюшон) – цельнокроеный, одношовный головной убор с наушниками и полукруглым выступом, закрывающим шею, т. е. шапка кроится из одного куска шкуры и имеет всего один шов. У монголов подобная шапка называется юбан, а у казахов – башлык.
Ещё одна цельнокроенная зимняя шапка с высокой тульей и наушниками называется хасабшатай малгай (шапка с ушами). Такие шапки носили, и носят до сих пор, мужчины, женщины и дети.
Тойробшо малгай – это конусообразная с загнутым верхом и пришитыми краями – летний вариант шапки с ушами.
Шобогор малгай (островерхая шапка с вертикальной строчкой тульи) – такую шапку считали головным убором монголов, лам, принявших обет святости старушек (шабганса), встречается она и у бурят Селенгинского, Джидинского и Кяхтинского районов Забайкалья, где были расселены сартулы и другие выходцы из Монголии. В былые времена такая шапка была обязательной для мальчика с пятилетнего возраста, если его собирались отдавать в дацан. Носят её тувинцы и алтайцы.
Есть ещё и татарская шапка – татар малгай. Так называется шапка в форме колпака из камусов, отороченного по нижнему краю мехом рыси. Подобная форма шапки встречается у многих народов, в том числе у татар и башкир.
Иркутские буряты носят ещё нарядную шапку из выдры – халюун малгай. Мех выдры очень дорогой и очень ноский, поэтому выходцы из Иркутской области – особенно пожилые люди – носят их и сегодня. Эта шапка считается праздничной. Женщины надевают шапки «бизга» или бортого малгай.
У буряток Забайкалья органичным дополнением к шапкам были повязки даруулга, татуурга и их надевали на голову с нарядной шапкой, обычно в теплое время года, на свадьбу или на гулянье. В Селенгинском районе Бурятии это украшение имело вид короны с выступом на лицевой части,а у хоринцев оно было прямым и нешироким. Шили его из шёлка, плиса, бархата на твердой основе.
Оберег из нити, пожалуй, самый распространённый в буддизме. Чаще встречаются обереги из красной нити, иногда бывают из чёрной, некоторые – из пятицветных нитей. Такие нити относятся к нательным видам оберегов.
Говорят, что данная традиция пришла в Тибет из Индии. К нам жев Россию она пришла, скорее всего, вместе с буддизмом.
Самой лучшей нитью считается шерстяная. Сама шерсть обладает хорошим лечебным свойством, залечивает растяжения, трещины сухожилий, мышц, немного способствует, помогает кровотоку и т.д.
Сила любого оберега заключена в мантре, в духовной реализации человека, людей, благословивших данный оберег. Начитав мантру, на нити завязывают особый узелок, одновременно или после повязки на него дуют. Завязывают один, три, любое нечётное количество узелков (до 9). Существует несколько традиций, разнящихся количеством этих узелков. Для благословения нити используют практически любую мантру. Коллективная начитка мантры многократно усиливает благословение. Иногда без начитки мантры, просто находясь на каком-нибудь молебне, ритуале, нити обретают такое благословение.
Говорят, в древности обереги проверяли на домашних животных. Устанавливали оберег на животное, и стреляли в него из огнестрельного оружия. Если промахивались или оружие давало осечку, считали оберег сильным. Наверное, тогда оружие часто давало осечки.
Было время, когда я не придавал какого-либо значения оберегам, но тем не менее носил красную нить, которую мне когда-то повязал мой Учитель. Носил, скорее, из уважения к нему. Однажды, в лечебных целях надо было сделать кровопускание из уха. Мне сделали несколько проколов, но кровь почему-то не шла. Тогда лама, делавший мне кровопускание, спросил про оберег. Я сказал, что есть одна нитка. Он велел снять её. Лишь после того, как была убрана нить-оберег, кровь пошла. Так я убедился в силе этого оберега.
Разумеется, обереги не всесильны. Однако часть, какой-то определённый процент защиты они, безусловно, дают. Бывают моменты, когда эти проценты могут сыграть очень важную роль в жизни, в здоровье верующего.
Если нить порвалась или совсем износилась, нужно приобрести новую. Старую, испорченную рекомендуется сжечь.
Нательный оберег обладает защитной силой в непосредственном контакте с телом. Считается, что находясь от тела в метре и более, он уже не действует. Подобные обереги бывают из нити, пряжи, шерсти, лоскутков ткани, фрагментов одежды и даже, порой, начитывают на целую одежду. Некоторые, к примеру, изготавливают из выделанной кожи, отдельных её кусков, верёвок, шнурков и т.д.
Они призваны защитить тело от физических угроз, ранений, ушибов, укусов, болезней, болей и прочего. Не подходящим для оберегов считается синтетический, искусственный материал. Существует огромное количество мантр, оберегов на разные случаи жизни. Однако самыми распространёнными и оптимальными являются шерстяные нити.
Красный цвет во все времена считался самым сильным и энергетически наполненным цветом. Вспомните красно-черную вышивку на украинских рушниках, коралловые бусы и браслеты, которые в качестве оберега носили наши бабушки.
Кроме этого, красный – это цвет Марса, планеты, которая «покровительствует» сильным и волевым людям. Обычно красную нить повязывают на левую руку. Считается, что левая часть тела – это получающая сторона души.
Рекомендуют привлечь к этому делу того, кого вы любите, преданного вам человека или духовного наставника. Нитку нужно плотно обвязать вокруг запястья и закрепить на узел. Потом еще шесть раз завязать, чтобы получилось семь узелков. Хорошо, если при этом вяжущий читает молитву или просит помощи у высших сил для того, кому собирается нить повязать.
Если нить потерялась, эксперты считают, что это хороший знак, так как нить вобрала весь негатив и исчезла.
Она уникальна тем, что это фактически «трансформер». Называют такую шапку «юудэн». Преподаватель старомонгольской письменности из Шэнэхэна Эрдэниин Намсылма багша показывала, как можно «юудэн» надевать в условиях степи, защищаясь от солнца и ветра. Способов надевания юудэн было насчитано около восьми: для мужчин, для женщин, при палящем солнце, при дожде, при ветре, когда холодно и т.д.
- Шьют такие шапки в основном из сукна, если есть форма, сшить ее очень легко – говорит Намсылма багша.
Так же отдельно прошло обучение завязыванию поясов на дэгэлах. Дело в том, что многие сегодня покупают и одевают бурятские дэгэлы, но при этом не все умеют правильно завязывать пояс. А ведь это своего рода корсет, дающий опору спине и стану при длительной езде. Хорошо завязанный пояс защищает от холода. К тому же мужские дэгэлы шились без карманов, поэтому, подпоясавшись, за пазухой носили пиалу, кисет, трубку и другие необходимые принадлежности.
Главное – пояс это непременный атрибут мужчины, которым обменивались, например, при сватовстве детей. Чингисхан срывал с провинившихся полководцев шапку и пояс как знак воинской власти.
Данный материал опубликован на сайте BezFormata 11 января 2019 года,
ниже указана дата, когда материал был опубликован на сайте первоисточника!
Читайте также: