Мальчику заплели косички и завязали бантики

Обновлено: 25.04.2024

Заплетал я в косу дочки бантик
Маленькой красавице своей,
Для меня рожденье милой-праздник
Ведь души на свете нет родней.

Маленький ребёнок смотрит нежно
Глазками своими на отца
И душа её полна любви безбрежной
В унисон, стучат у нас сердца.

Папа в ней души увы не чает,
В ангеле дарованном судьбой
И поэтому он нежно так вплетает
Бантик вместе с сердцем, доченьке родной.

Руки словно пёрышки касаются девчонки,
Нежность в них с заботой бьют ключём
И в этот миг счастливей нет ребёнка
В зоопарк сегодня с ней идём.

Очень душевный стих, Сергей Иванович!
К сожалению, не все папы такие.

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

С этой девочкой я познакомился в детстве. Мне тогда было всего лишь восемь лет, а ей, как выяснилось, всего семь.

Было лето, был вечер, был старый могучий вяз в углу уютного двора того старого двухэтажного дома, куда мы переехали.

И под вязом, в нарядном воскресном платье, в пышных бантиках, на ярком покрывале сидела она. А перед ней, за маленькими столиками, сидели куклы, с которыми она играла.

«Привет!» - сказал я ей.

«Привет!» - ответила мне она.

Улыбнулась так светло, так отрыто, что я тут же просто погиб! Я влюбился в нее раз и навсегда.

«Меня зовут Игорь», - сказал я.

«Очень приятно!» - ответила она вежливым голосом. - «А меня зовут Марина».

«Во что ты играешь?» - спросил я, присаживаясь перед ней.

«В гости», - ответила Марина. - «Поиграешь со мной?»

«Я не умею играть с куклами. » - смущенно признался я. - «Я никогда раньше с ними не играл. »

«Ну это же очень просто!» - заявила она. - «И очень интересно. Я тебя научу. »

И Марина познакомила меня со всеми своими куклами. И мы играли с ней до самого обеда.

А потом ее позвала домой мама. Обедать. И пригласила меня вместе с ней.

Так наша игра «в гости» с куклами завершилась настоящим визитом «в гости».

Я не помню, что мы ели за обедом. Мне было не до этого. Я любовался мамой Марины, которая была одета в простое домашнее платье, но гораздо больше я любовался самой Мариной.

Как она была грациозна! Как ей шло ее нарядное воскресное платье, пышное, намного выше ее замечательных круглых коленок, с пенным кружевом тонких нижних юбочек. Кружева так красиво выглядывали из-под краешка платья!

Перед обедом мама надела Марине еще и фартук, сказав при этом:

«Чтобы ты не испачкала свое новое платье!»

И в этом бело-розовом фартучке поверх платьица Марина стала еще прелестнее.

Я прямо не мог оторвать от нее глаз.

Мама Марины перехватила мой взгляд.

«Нравится?» - спросила она меня.

«Да. » - сознался я без всякого смущения. - «Мне очень нравится Марина!»

Ее мама тихонько рассмеялась. И поцеловала свою дочь. А потому вдруг наклонилась ко мне, и поцеловала меня. В щечку. Ее поцелуй был почти так же приятен, как поцелуй моей мамы.

«Ты очень хороший мальчик!» - сказала мама Марины. - «А что тебе еще нравится. »

«Платье Марины!» - сказал я. - «Я бы тоже такое надел. »

Теперь рассмеялась Марина.

«Правда, мамочка!» - воскликнула она. - «Давай нарядим Игорешу в платье!»

«Ура!» - тут же воскликнул я.

Марина и ее мама рассмеялись вместе.

«Но как к этому отнесутся твои родители. » - с некоторым сомнением спросила меня мама Марины.

«Они будут рады!» - заявил я с полной уверенностью.

«Ну, что ж. » - улыбнулась мама Марины. - «Пойдем!»

И в комнате Марины ее мама полностью переодела меня, от удобных трусиков до почти такого же платья, которое было и на Марине. Только это платье было еще пышнее, еще короче, и нижних юбочек под ним было еще больше.

«Бантики завязать?» - предложила мама Марины.

«Да!» - с восторгом воскликнул я.

«Очень хорошо, что у тебя волосы довольно длинные. Получится два хвостика и два бантика!»

Вот так в тот день впервые в жизни меня нарядили тоже как девочку. И даже завязали мне в прическу два очень красивых девчачьих банта. Я чувствовал себя просто необыкновенно.

А Марина открыла рот от удивления и восторга, когда ее мама предъявила меня ей уже в новом виде.

«Какой ты хорошенький! Как тебе идет это платье!» - воскликнула Марина, хлопнув от радости в ладошки. - «Хочешь, я тебе его подарю?! Мама, можно?»

В общем, тот день стал для меня совершенно необыкновенным.

Я познакомился с девочкой своей мечты, первый раз в жизни играл с ней в куклы, первый раз в жизни надел платье, и в этом же платье, уже подаренном, уже моем собственном, явился домой. Вместе с Мариной.

Мне ведь нужно было представить Марину маме и папе!

Марина, правда, немного волновалась. В том числе и за меня.

Но я то точно знал, что волнуется она зря.

Во-первых, Марина очень понравилась моим маме и папе.

Во-вторых, мои мама и папа были просто в восторге, когда увидели меня в платье. И в бантах! Особенно мама. Она разглаживала мое - уже мое! - платье, прикасалась ко моим бантам, и только и могла, что повторять:

«Боже мой! Какая ты у меня лапочка, оказывается! Просто лапочка!»

«А что, раньше я разве не был лапочкой. » - с некоторой обидой спросил я.

«Был! Был всегда!» - горячо воскликнула мама, принявшись меня горячо целовать и тискать.

А потом она вдруг легко подняла мне платье сзади, и, легонько хлопнув меня по попе, со смехом воскликнула:

«Но в платьице ты еще больше лапочка! Я бы тебя все время так наряжала!»

«А я только за!» - сказал я.

И так это и началось.

Все свое детство я провел в платьях. Я носил их всегда, когда только была возможность. Но никогда я не надевал их сам. Меня всегда в них наряжали! Мои мама и папа, мама Марины, сама Марина.

Для меня, как и для них, это всегда было удивительно приятное, даже какое-то волшебное занятие.

Я никогда не стеснялся быть в самом начале одевания совсем голым. Даже перед Мариной.

Было так приятно продевать ноги в девчачьи нарядные трусики, которые кто-то держал передо мной, и поднимать руки, когда на меня надевали нижнюю сорочку, если она была, а затем и платье. И смирно сидеть на стульчике, пока мне завязывали банты в мои уже отросшие длинные волосы, за которыми так нравилось ухаживать моей маме. И подставлять ноги, чтобы мне надели носочки и туфельки.

А потом уже можно было брать одну из моих кукол, и вновь идти играть с Мариной.

С течением времени все чаще меня наряжала одна Марина. В ее исполнении одевание стало для нас обоих особенно приятным. Мы с Мариной росли, я уже не был мальчиком, я стал юношей, но быть обнаженным перед Мариной мне никогда не было стыдно, и никогда я не стеснялся того, что она наряжала меня как маленькую девочку, в такие прелестные девчачьи платья, которые Марина шила для меня с помощью своей и моей мамы.

Но ведь и я тоже с какого-то времени принялся наряжать Марину. И она бывала передо мной совсем голенькой в начале одевания.

Одевая и раздевая, и опять одевая друг друга, мы могли в полной свободе любоваться друг другом, прикасаться друг к другу, испытывая от этого огромное блаженство, и даже как будто бы улетая при этом в наш собственный, сияющий мир.

Я видел, как росла и менялась Марина, как она расцветала, а Марина видела, как рос и менялся я.

День за днем во время наших одеваний-переодеваний мы ласкали друг друга нежно-нежно, одними взглядами, одними легкими прикосновениями губ, кончиков пальцев, заботливых рук, мы приносили друг другу наслаждение этими прикосновениями и движениями, которым мы учились друг у друга.

День за днем мы наслаждались друг другом совсем раздетые, и одетые в нарядные детские платья, но не переходя до поры до времени того порога, который сами для себя, не сговариваясь, установили.

Мы перешли его только тогда, когда почувствовали, что срок пришел.

Конечно, став уже совсем взрослыми, мы с Мариной больше не играли в куклы при всех, во дворе, под нашим любимым старым вязом.

Но дома мы играли в куклы по-прежнему — и потому, что нам нравились эти игры, и еще потому, что мы не желали забывать светлых ощущений детства, которые с годами стали для нас еще тоньше, еще богаче.

Мы с Мариной очень, очень богатые люди!

Мы очень богатые, потому, что мы есть друг у друга.

Марина — моя жена.

У нас трое детей.

Два сына и дочь.

Они просто обожают носить платья.

И не только они, но их друзья тоже.

Когда к нам домой в гости приходят те две девочки, которые дружат с нашими сыновьями, и тот мальчик, который с самого раннего детства дружит с нашей дочерью, весь наш дом наполняется шелестом легких детских платьев, мельканием ярких цветов и сиянием улыбок.

Ну что же, значит, свет детства будет сиять над нашими детьми точно так же, как он продолжает сиять над нами.

В начале ХХ века маленьких детей одевали одинаково, отличить, кто перед тобой, мальчик или девочка, было непросто.

На улицах Калуги во все времена модников было предостаточно. Несколько лавок готового платья находилось в Гостиных рядах, на улицах Московской (ныне Ленина) и Благовещенской (часть улицы Ленина). Портные работали на Никитской (ул. Карпова), Московской (ул. Ленина), Хлюстинской (ул. Никитина), Благовещенской (часть ул. Ленина) улицах. Для взрослых дам парадным считался костюм из белых (или кремовых) тонких хлопковых и шелковых тканей. Он предназначался для прогулок на природе, пребывания на даче, на водах. Зимой носили платья из светлого сукна, темно-красного или синего бархата. Вся одежда для девочек старше 4 лет была отделана шнуровкой, вышивкой, лентами.
Конечно, такое платье было по карману не всем. Модничали только зажиточные калужане: купцы, интеллигенция, разночинцы и мещане.

Матроска — модная полоска
Очень популярен был матросский костюм. Мальчиков с трех лет наряжали в брючки и матроски. Костюмчик был либо синий с белым, либо темно-красный с белым. Обязательно завязывался галстук и прикреплялся значок — «якорь». Девочки и даже молодые женщины носили тоже такие костюмчики, но это было белое платье с синей отделкой на матросском воротнике. Сейчас, кстати, матросская тематика тоже в моде, поэтому можно порыться в бабушкином сундуке и поискать матросский воротник или галстук, а потом использовать все найденное в своем наряде.

Кругом — воланчики и оборочки
У детей долгое время была одна мода — платья. Всех мальчиков до трех, а то и четырех лет наряжали в рубашки, похожие на женские «ночнушки» и платьица. На голову обязательно надевали чепчик.
Эта традиция шла из старины, когда при дворе русских царей было принято носить парики и пышные юбки с кринолином. Даже в начале ХХ века калужских мальчишек мамаши все еще наряжали в платьица и чепчики, умиляясь и утверждая, что их ребенок выглядит, как ангелочек.
Платья для мальчиков ничем не отличались от платьев для девочек. Застежка была слева — наряд расстегивался по всей длине и снимался. Украшали платья вышивкой, шнуровкой, аппликацией, кружевом, воланчиками и оборками.
На праздники надевали белые чулки, туфли с перепонкой и без каблука. Шили их только из мягкой кожи. Позже, в начале ХХ века, стали модными белые сапожки.

Банты — для всех
Мальчикам часто отращивали волосы до плеч и даже завязывали банты. Девочкам в обычные дни длинные волосы заплетали в косы. Однако в особых случаях было принято распускать волосы, украшая их большим бантом, повязывать яркую ленту вокруг головы, завивать крупные локоны.

Цвет — только белый
Нижнее белье в то время шили только из хлопка. Оно было кипенно-белым. Цветные ткани линяли и считались вредными для здоровья, потому что были окрашены химическими красителями. Нижнее белье дополняли вышивкой, кружевом, лентами. И девочки, и мальчики носили рубашки. Днем они были короткими, до бедер, ночью — длинными, до пят. Рукав — длинный, с узким манжетом, а летом — вовсе без рукавов. Сверху рубашки надевали лифчик — короткую майку из плотной ткани на пуговицах сзади. К лифчику были пришиты красивые резинки с зажимами для чулок. Белье в Калуге продавали в нескольких лавках в Гостиных рядах, а также в магазинчиках на ул. Новый торг (ныне Театральная площадь) и Московской (ныне Ленина). Чулочные мастерские были на Садовой (ул. Кирова), Облупской (ул.Театральная), Благовещенской (часть ул. Ленина), Маслениковской (ул. Дзержинского).

Пуговицы прятали
Пуговицы должны были быть незаметными. На белье пришивали специальные бельевые пуговицы — мягкие, обтянутые тканью. Красивые пуговицы разрешались только на нарядной и верхней одежде. Панталоны для детей кроились так же, как и дамские. Внизу они заканчивались оборками или вышивкой английским швом. На вышивке были дырочки, которые использовали для продергивания лент, — они служили дополнительными подвязками, держащими на ногах чулки.

В театр — в форме

Помимо всевозможных нарядов, всегда в моде была форма. В ней было уместно прийти на любое мероприятие: в театр, в гости, на детские праздники и балы. У девочек-гимназисток была повседневная и парадная форма (белый передник, пелерина или подобие большого белого воротника-косынки с воланами и кружевом). Подростки форму не любили и использовали любую возможность, чтобы блеснуть в обществе во взрослой одежде.

Одна из воспитательниц, с которыми я работаю, вчера стыдила мальчишку. Не знаю, за что, что там он натворил, и даже не помню, плакал ли. Воспитательница его ругала и в конце концов начала строгим голосом вопрошать

"ну что, на тебя платье с бантиками надеть, всё давай, сейчас платье на тебя надену, бантики надену, косички заплету".

Это не первый подобный эпизод, который я наблюдаю, метод "сейчас бантики надену" здесь в ходу. Мне каждый раз хочется разрыдаться и уйти к чертовой матери, когда я это слышу.

Детям говорят, что носить платье, бантики и косички - это позор. Быть девочкой - позор. Быть девочкой - плохо. А когда девочка ведет себя, "как мальчишка"? А вернее, как РЕБЕНОК, потому что все дети любят бегать, орать, лазать, им всем нужно меситься, бороться, выяснять отношения, учась общаться. Все, на зависимо от пола, пока не сдаются под натиском вот этих "тыжедевочка". Ну так что, когда девочка ведет себя, "как мальчишка"? А тогда окружающие с некоторым восхищением и гордостью говорят "пацанка". Быть мальчиком - круто.

Фу, говорит воспитательница, хочешь быть девчонкой? Ты что, девчонка? Мы настолько привыкли к этим фразам, мы не видим, какой смысл они несут.

Что ты ревешь, ты что, девчонка?! - полным презрения голосом. А что, мальчики не плачут? Правда? Но ведь мальчики - плачут. Вот он перед нами - этот рыдающий мальчик. Все плачут. И взрослые тоже.

Все эти "ты что, девчонка?!" и "что ты как девочка?!" произносятся (женщинами же!) с таким презрением! Быть девочкой - плохо. Девочка - второй сорт. Точка.

Я вижу в садике замечательных девочек. Сильных, умных, ловких, спортивных, веселых, выдумщиц. Они классные. И мальчики - такие же! Ровно такие же. У меня старший сын ходит в комбинированную группу. Там всех, и мальчиков, и девочек, учат заботиться о младших. Там все накрывают на столы. Там девочки помогают мальчикам, мальчики помогают мальчикам, мальчики помогают девочкам. Там очень часто все вместе играют. Очень хочется, чтобы это сохранилось. Чтобы это дало им понимание - мы все одинаковые и мы все разные. Не важно, девочка ты или мальчик. Твои личностные качества не от этого зависят.

И еще. Кто-то скажет - да что ты заморачиваешься, откуда ты вообще вот это все выкопала, какой бред, да воспитывай как считаешь нужным и вкладывай другое, если ЭТО тебе не нравится. Всё ведь идет из семьи!

Но не всё идет из семьи. Мой Саша, который в семье никогда ничего принижающего девочек не слышал, недавно выдал - девочки не такие ловкие. Мой Саша. Который видит крутых сильных ловких девочек на своих и моих тренировках. Который знает, что мама с папой на крыше работала. Который видит соседскую девчушку спортсменку. Который все лето по двору с девчонками гонял. Который видит каждый день, что девочки - ловкие! И тем не менее, настал момент, когда он сказал "девочки не такие ловкие".

Она косички заплела
И завязала бант.
Она красивая была,
А я не виноват.

Да я б ей слова не сказал
И никогда не тронул!
А тут. и бант ей развязал,
И за косичку дёрнул,

А у неё ещё глаза.
И в белых гольфах ноги !
Ну невозможно, ну нельзя
Не встать ей на дороге.

То в платье розовом с каймой,
То в белом, ещё хуже.
Ну как же мне её водой
Не окатить из лужи ?!

То прядь волос со лба смахнёт,
То смотрит не мигая.
И просто зло меня берёт,
Зачем она - такая .

Ну что мне делать ? Как мне быть ?
Терпеть - невыносимо !
Ну не могу ж я с ней дружить ?
Придётся, видно, отлупить,
Что б не была красивой ! . .

АХУНДОВА АЛЛА НУРИЕВНА

Родилась 27 октября 1939 года в Москве в семье служащих. Окончила Лит.ин-т (1964) и Высшие сценарные курсы (1967). Печатается как поэт с 1957: газета "Московский комсомолец". Автор книг стихов: Белый свет. Баку, 1970; Воскресный сад. М., "Сов. писатель", 1987; Ступеньки. М., "Детская лит-ра", 1989; Открытки с видами. М., "Стилистика", 1999. Выпустила кн. прозы: Хлеб поровну. Баку, 1983; Выражение лица. Пять повестей. М., 1984.
Переводила эпос древних тюрков, англ., араб., груз, поэзию ("ДН", 1989, №9).
Стихи А. переведены на англ., рум., франц., япон. языки. Член СП СССР (1969), СК СССР (1971). Засл. деятель иск-в РСФСР.

Лауреат Гос. премии Азербайджанской ССР (1970). . .

Читайте также: