Связать свою жизнь с инвалидом

Обновлено: 27.04.2024

Добрый день. Дело в том, что у меня проблемы с моим молодым человеком и моими родителями.
Я познакомилась с МЧ в интернете. Мы долгое время переписывались. Живем в одном городе, но сильно встретиться не стремились, просто общались, по большей части дружески. Потом пообщались в скайпе. Он показался мне очень симпатичным. Дело в том, что он мне практически сразу признался, что у него инвалидность. Он парализован ниже пояса. И у него немножко плохо функционирует левая рука. Вследствие автокатастрофы. От него из-за этого ушла жена. В общем мы с ним встретились. И с тех пор встречаемся постоянно. Я люблю этого человека. Он любит меня. Не смотря на свою инвалидность, он очень достойно держится. Он зарабатывает деньги в интернете. Возможно жил бы один, т.е. финансово он от родителей не зависит, но ему сейчас тяжело физически, с момента аварии прошло 2 года. Он достаточно уверен в себе, и какой-то закомплексованности я в нем не замечаю. Мы хотим пожениться. Мои родители категорически против такого брака. Особенно отец. Я им сказала, что детей мы может усыновить, какие проблемы? Я сама тоже зарабатываю на жизнь и родители мне уже давно купили свою квартиру 2-х комнатную. Что еще надо? В общем то мне всё равно, что они там скажут по поводу брака, но я не хочу портить с ними отношения, потому что тоже их люблю. И вообще не хочу ни с кем ссориться.
Как мне убедиться родителей, чтобы они успокоились и приняли наш брак?

И еще такой вопрос. Я понимаю, что у нас не будет интимных отношений с мужем. Я не могу сказать, что особо заморочена на сексе, у меня есть и другие приоритеты. Но всё же могут ли из-за этого со временем возникнуть проблемы? Вы, как специалисты, что можете сказать по этому поводу? Правда, что калясочники не живут долго? Просто я хочу быть именно с этим человеком. И, пожалуйста, не надо сразу говорить, что я выбираю каких-то дефективных, потому что сама с приветом. У меня был до этого обычный парень, без дефектов. Но мы с ним расстались, так как он очень ревновал и доставал меня. Я пыталась наладить отношения, но он не хотел справляться со своими проблемами и мы расстались. Я своего молодого человека люблю и мне с ним хорошо, он не какой-то там беспомощный забитый калека. Он тоже человек! Короче к чему мне надо быть готовой, можете сказать, как специалисты? Он сам меня не торопит с браком, говорит, подумай хорошенько. Но я уже решила, просто мне надо прежде проконсультироваться с вами.

Я оценю все ответы! Только ответьте, пожалуйста.
Спасибо.

Лучший ответ по мнению автора

Леушин Андрей Владимирович

приветствую. ваш аудио ответ будет доступен в течении ближайших 5-10-ти минут. чтобы послушать его нужно нажать на центр окошка или на название записи.

Молодые люди с церебральным параличом хотят жить обычной жизнью. Готовы ли мы общаться с ними?

ДЦП не повод сидеть дома. Молодые люди с церебральным параличом выходят на улицу, поступают в институты, ходят на вечеринки. Готовы ли мы общаться с ними?

Препятствия? Есть

Нас особенно интересовало следующее – при всей своей толерантности имеют ли они препятствия в общении с людьми с инвалидностью, конкретно – с людьми с ДЦП. Оказалось, имеют.

Вопрос был такой: «Если вы на улице/на лекции/на вечеринке видите ровесника с ДЦП, вы…» и предложили несколько вариантов ответа.

Треть из опрошенных (85 человек – 35%) выбрала ответ «…деликатно отводите глаза». То есть, они не вступают в коммуникацию с такими людьми, чувствуют неловкость, стараются избегать контактов.

Треть (82 человека – 34%) не нашли подходящий ответ среди предложенных и выбрала вариант «другое». Вот как одна девушка объяснила свой выбор.

Маша Шустовских, 19 лет: «Не имею привычки знакомиться с людьми без какой-либо причины (отметаем вариант с улицей). На вечеринки потенциально я могу пойти с близкими друзьями, но, в принципе, чувствую себя там некомфортно и всегда хочу исчезнуть. А лекции для меня напрямую связаны с университетом, будь этот человек моим однокурсником — познакомилась бы. А так — нет. И это никак не связано с ДЦП. Это просто мои привычки, так что выбираю пункт «другое».

Остальные ответы распределились так: большинство – 53 человека – хотели бы подойти, но боятся заговорить, потому что не хотят поставить его в неловкое положение: «а вдруг он не может ответить». 46 человек считают, что у них не будет общих тем для разговоров. 38 человек – сами не хотят оказаться в неловком положении: «вдруг он ответит – а я не пойму». 26 человек не хотят демонстрировать свое преимущество. 22 опрашиваемых будут сочувственно рассматривать на расстоянии.

37 молодых людей не знают, как можно помочь человеку с церебральным параличем – помочь ли ему спускаться по лестнице, предложить ли ему катить коляску, если он на коляске. А просто боятся и обходят таких людей стороной – 15 из 242 человек.

Но зато 22 человека поставили галочку напротив ответа «ничего не боюсь, подхожу и знакомлюсь».

Примечательно, что именно эти молодые люди, для которых общение не представляется проблемой, охотнее всего оставляли комментарии. Причем в рамках нашей возрастной категории они представляют как самых младших, так и самых старших респондентов. Вот некоторые из них:

Елизавета Любановская (20 лет): «Если вижу на тусовке человека с ДЦП, то ужасно радуюсь прогрессу нашего общества. Хотя в России, к сожалению, такого не доводилось видеть, не считая околоблаготворительных встреч, но в Европе очень даже! И это относится не только к людям с ДЦП, а к людям с инвалидностью вообще. В Берлине в самом обычном клубе видела клевого мужчину на коляске, который пришел поденсить, и всем было классно. Ну и, в принципе, на каких-то культурных мероприятиях, и просто в кафе, зоопарке и т.д, людей с инвалидностью много, и всем комфортно, и все доступно. Это очень радует».

Дмитрий Дмитриев (28 лет): «Думаю, стоит относиться так же, как и к остальным людям, не уверен, что людям хочется дополнительного внимания к себе из-за каких-то нюансов».

Аня Разбакова (16 лет): «Отношусь так же, как и к другим людям. Подхожу/не подхожу по желанию».

Когда человек может обидеться, а когда – нет?

Об этом так или иначе задумываются все, кто оставляли комментарии под нашим опросом. Опытом налаживания коммуникации поделилась Ксения Воронина (23 года):

«У нас в дачной компании периодически бывает один знакомый с ДЦП. Приезжает почти на все вечеринки. Я давно не обращаю внимание на его необычность. Как и все вокруг, я думаю, что он просто один из многочисленных друзей, собравшихся повеселиться, и с ним можно интересно поболтать.

При первой встрече я у кого-то узнала, кто он и откуда. К нему напрямую я, наверное, не подошла бы. Потому что не знала точно, что с ним. Визуально привыкала к нему минут тридцать. А потом я поняла, что он ведет себя так, как будто никаких необычностей у него нет. И поэтому с ним сразу стало проще. Очень быстро перестаешь вообще замечать его недуг, даже проблемы с дикцией уже не мешают разговору».

А вот те, кто испытывает затруднения в общении, хотя таких большинство, почти неоставили развернутых комментариев. Тем ценнее размышления Лизы Буниной (19 лет), смело и искренне описавшей свои сомнения:

«Я никак не контактировала с такими ребятами и не могу рассказать про какую-то конкретную ситуацию. Но для меня этот вопрос инвалидности в целом. Мне страшно. Я уверена, что с ними надо вести себя так же, как со всеми остальными своими ровесниками. Но мне неприятно поставить их в неловкую ситуацию. Хочется, с одной стороны, учитывать их особенности, с другой – не акцентировать на этом внимание.

Я боюсь обидеть или сделать вид, что я круче. Для меня это очень тонкая грань между: «учитывать особенности каждого» (хорошая черта в любом общении, честно говоря) и «быть снисходительным». И я не очень понимаю, как ее соблюсти. Когда человек может обидеться, а когда – нет.

Прочитала статью, в которой девушка-блогер с аутизмом пишет, что с ней надо общаться так же, как со всеми. Что она такой же человек и что ей не надо делать комплимент «почти не видно, что ты – аутист», потому что аутизм – это часть ее личности и она не хочет быть другой личностью. Но от этой статьи еще только сложнее!

Странная ассоциация. Даже немного стыдно, что я про это подумала. Но вот каждую весну у меня аллергия на цветение. Иногда бывает сильно красное лицо и сильно слезящиеся глаза. Это бывает недолго, в течение недели, раз в год, но регулярно. По большей части мне все равно, как на меня смотрят, и если подолгу задерживают взгляд на улице – тоже ОК. Я обычно это никак не замазываю. Но если выбирать из реакций, которые возможны, самая приятная – «как будто не замечают». На втором месте – «какое-то пренебрежение». И на третьем – «какой-то сочувственный взгляд».

Не то чтобы мне не нравится, что у меня есть аллергия. Мне нормально, я к этому привыкла, она у меня есть 19 лет и это правда – «часть моей личности» и мне это не кажется проблемой. Думаю, многие с инвалидностью также принимают себя».

Суметь увидеть человека, а не его недуг

Получив результаты опроса, мы попросили прокомментировать их тех людей, которые видят ситуацию «изнутри». Юлия Бурмистрова и Виктор Башкеев – взрослые состоявшиеся люди, которым в свое время приходилось преодолевать трудности, связанные с их диагнозом – ДЦП. В том числе трудности общения.

Юлия Бурмистрова, психолог: «Я живу с ДЦП 33 года. У меня лёгкая форма этого заболевания и хорошая реабилитация в детстве. Болезнь затронула только одну ногу. Сейчас, когда интернет, смартфоны и соцсети сократили расстояния между людьми и позволили «собираться в стаи», я часто становлюсь участником различных мероприятий для людей с ОВЗ и много общаюсь с людьми в инвалидных креслах.

Я помогаю им, они помогают мне.

Многие меня спрашивают: «А что делать, если вот на улице увидел?» Да ничего особенного не делать. Действуйте по ситуации и от сердца. Не знаете, нужна ли помощь? Подойдите и начните разговор с чего-то нейтрального:

«Добрый день! Я хотел сказать, что эта кофточка очень вам идёт! И день прекрасный, и погода замечательная! Хорошего дня!» Если человеку нужна помощь, он попросит. Если нет – вы станете приятным ярким моментом дня. Если вы видите, что помощь нужна совершенно точно и готовы ее оказать, то подойдите и спросите, чем вы можете помочь и как.

Тому, кому вы помогаете, тоже неловко. И страшно, наверное. Но он вам благодарен.

Многие боятся подойти. Если очень страшно – наверное, и не надо подходить. Может, я не права, но мне бы не хотелось помощи от того, кто меня боится. Страх тяжело спрятать, его все равно видно. Но, предположим, вам очень хочется помочь, но страшно? Привлеките внимание кого-то ещё – вокруг вас же наверняка много людей. Главное – искренность.

А самое главное – отсутствие вот этого противопоставления – «особенный-обычный».

Люди в инвалидном кресле – такие же люди. Они точно также радуются и грустят, плачут и смеются, нуждаются в помощи и готовы ее оказать. Инвалидность – она не снаружи, она внутри, в душе́. И зачастую тот, кто едет в кресле, перемещается наощупь или не слышит мир вокруг себя, куда более здоров, чем тот, кто бежит напролом, расталкивая всех вокруг, смотрит на мир, но не видит его или не слышит никого, кроме себя».

Виктор Башкеев, инструктор ушу Илицюань, научный сотрудник отдела Китая ИВ РАН:

«У нас любая непохожесть вызывает рефлекторный страх. Боишься – значит ты уже с ним встаешь на разные планки, он уже для тебя чужой. Твоя гуманистическая сущность понимает, что что-то не так, а ты не знаешь, что с этим делать, потому что часть тебя протестует против этого контакта. Но это отличие у тебя в голове. Даже если он «неречевой», разве ты не найдешь способ коммуникации с ним? Ты же хочешь общаться! Ты же об этом задумался! Так подойди – найди способы.

Посмотри, прежде всего, что ОН может тебе дать. Если у тебя есть повод пообщаться, не просто любопытство «а че это у тебя с ногами?», а скажем, ты хочешь поиграть в настольную игру, он тут же почувствует, что он тебя заинтересовал. Главное суметь увидеть человека, а не его недуг.

Как человек, который с рождения живет с ДЦП, могу сказать, что любой интерес к недугу ужасно раздражает. Не надо спрашивать человека, что с ним. «Ну сейчас я тебе расскажу, что со мной – и что дальше изменится? Какая тебе разница?» Если человек увидит, что ты реально можешь помочь с его недугом, он сам начнет рассказывать. Не предлагай помощь, он сам ее попросит, если увидит, что ты можешь ее дать. Предложение помощи вызывает только отторжение.

Если ты начинаешь смотреть на человека только как на человека с проблемами (вот я пришел – сейчас я тебе помогу!), то получаешь обычно ответную реакцию: «А ты почему мне помогать собрался? Я помощи не просил, у меня все хорошо. То, что я с тросточкой хожу или у меня говорить не получается, это вообще не повод мне помогать. Чувак, у меня все нормально!»

Ведь как у нас помогают обычно? Ты упал – тут же кидаются поднимать. Просто берут – начинают за руки тянуть. Пытаются выхватить тяжелую сумку: ты с трудом баланс поймал, а тут взяли и на нее напрыгнули, тебя не спросив. Человек действует рефлекторно или по воспитанию, а не исходя из реальной ситуации.

А в реальной ситуации, если тебе кажется, что у человека есть проблема, можно спросить сначала аккуратно: «Вам помочь? Нет? Не вопрос».

Вот этой простой вещи – «спрашивать перед тем, как что-то сделать», ее в нашем воспитании обычно нет.

Мы так воспитаны: если человек упал, нужно его срочно поднять. Ты тем самым сразу себя противопоставляешь ему.

Боишься общаться? Не знаешь, как человек себя поведет? А это неважно! Для искреннего общения не нужны слова, не нужны жесты, иногда по взгляду понятно, что ты в человеке заинтересован. А как общаться – разберетесь. Это не повод не выстраивать коммуникацию. Это такой же коммуникационный барьер, как, скажем, языковой. А строишь его ты! Подойди и пообщайся с членом общества, не с инвалидом.

В ходе разговора его «инвалидность» быстро растворится, ты перестанешь обращать на нее внимание, быстро поймаешь его ритм. Ему нужна пауза? Будешь делать паузу, четче формулировать мысли, медленнее говорить.

Никогда не угадаешь заранее, как именно надо себя вести с тем или иным человеком, тем более в первый раз его увидев. Бывает, что подходишь и чувствуешь, что человек сам ощущает себя неполноценным. Он хочет либо уйти в себя и быть как можно менее заметным, либо постоянно бросать вызов и быть как можно более заметным. И то, и другое затрудняет коммуникацию. Ты это чувствуешь и боишься его еще больше задеть. Но если ты сможешь преодолеть эту его защитную реакцию, подойдешь к нему как к равному, проблем не будет. Это поможет ему раскрепоститься. Вы равны в коммуникации. Ты не выше его, он не выше тебя. И если дальше вы не станете общаться, ну что ж, так тоже бывает. Инвалидность тут не при чем. Уважайте выбор друг друга.

Вообще, если и давать советы людям, которые боятся общаться с инвалидами, я бы сказал так: «Не парьтесь! Не надо общаться с инвалидами! Общайтесь просто с людьми, неважно на коляске они, или с тросточками, или на своих ногах».

И хотя наш опрос – спонтанный и ненаучный, из собственного опыта полагаем, что он достаточно верно отражает картину взаимодействия. «Непохожий», человек с ДЦП в обществе вызывает сочувствие, жалость, удивление, страх. А это плохие спутники коммуникации.

Не пытаться помочь, не бояться навредить, не обсуждать недуг, не противопоставлять себя – может, в этом рецепт полноценного общения?

Иллюстрации: Оксана Романова

В нашей стране это зовется героизмом. Но большинство – не герои, а обычные люди. А совмещать это с обычной жизнью – нереально, нет объективных условий. Приходится делать выбор – или ты, или инвалид.

Инвалидность – не снайпер, а система Град. Она никогда не поражает одного человека, она работает по площадям – затрагивает всех, кто оказался рядом.

В особенности – родственников, ведь именно на них в итоге ложатся все тяготы по уходу, помощи, лечению и реабилитации инвалида. А совмещать это с обычной жизнью – нереально, нет объективных условий.

Приходится делать выбор – или ты, или инвалид.

Нет, варианты конечно есть. Вернее – один вариант. Предательство.

Семья отказывается от «обузы» и «помехи», сдает ее на попечение государства и забывает. Лучше – забыть, потому что знать как он там живет, вернее – существует – это сущий ад. Но зато семья может продолжить свою обычную жизнь здоровых людей – работать, развлекаться. Можно родить «нового, здорового» ребенка, можно снова выйти замуж. С родителями и того проще – они же «все равно свое отжили».

В нашей стране вся система жизнеобеспечения заточена под здоровых. Все, с самого рождения: садики, школа, училища и институты, работа, отдых и развлечения.

Инвалидность – это как приговор, только без вины, суда и следствия с пожизненным заточением для всей семьи. Впрочем, учитывая суровость наказания, некоторые считают, что просто так такое не бывает, что сам виноват, или родители карму подпортили.

Возможна ли нормальная жизнь с инвалидом и с инвалидностью, можно ли быть счастливым?

В нашей стране это зовется героизмом, то есть это – на грани фантастики, на грани человеческих возможностей, только для сильных. Но большинство – обычные.

Поэтому все так боятся инвалидности и инвалидов. Боятся буквально как мифических чудовищ, боятся как чумы – словно инвалидность заразна. Потому что не слепые, потому что видят и понимают, что инвалидность – это не просто болезнь, это конец жизни, привычной жизни. По крайней мере – так оно у нас. Но не во всем мире.

В мире уже давно придумано и организовано, как сделать так, что бы инвалиды и их семьи, несмотря ни на что, продолжали жить и радоваться жизни, строить карьеру, отдыхать, учиться, развлекаться. И это не так и сложно, для этого не нужны нано-технологии.

Для этого нужно желание, в первую очередь – желание государства признать право граждан на долговременный уход на дому в случае инвалидности.

Помните русскую поговорку: знал бы где упасть – соломку б подстелил. Во всем мире уже многие государства для своих граждан давно ту соломку подложили. Называется социальное страхование.

У нас сейчас соцстрах покрывает только несколько кратковременных ситуаций – больничный, беременность, единоразовая выплата при травмах на производстве. А вот случаи, когда нужен долговременный уход как при инвалидности – не покрываются социальной страховкой.

В России на этот случай есть 2 пособия – на уход за ребенком-инвалидом и на уход за взрослым инвалидом, первое – 10000 р, второе – 1200 р.

Почему такая разница? – Не спрашивайте, нет вменяемого ответа. Просто кто-то с чего-то решил, что за ребенком уход сложнее. Это ничем не подтвержденное и неоправданное утверждение, зато – железобетонное.

Уход за инвалидом – это полноценный труд, обычно 24/7. Ухаживающий не может заниматься чем-то еще, по крайней мере, если он один на один с инвалидом.

Конечно, ухаживать могут и родственники, если они категорически этого хотят. Но согласитесь – справедливо будет тогда им платить за это зарплату, родственные связи и обязанности, это конечно святое, но кушать-то хочется.

Но в большинстве случаев и родственники – это люди, которые совершенно не были готовы к инвалидности, у них были другие планы, специальности. Потому что инвалидность – это всегда внезапно. Не быть инвалидом – не привилегия, а подарок, которого можно лишиться в любой момент.

Поэтому во всем мире уходом за инвалидами занимаются специально обученные люди, они за это получают оплату из ФСС, а родственники – продолжают жить своей обычной жизнью.

Если смотреть на это прагматично – а именно так и смотрели на нее большинство зарубежных стран, они ведь тоже деньги считать умеют – то именно такая система, а не система интернатов и мелких пособий, экономически выгодна для государства.

Интернаты порождают коррупцию, пособия делают брешь в бюджете. Система же долговременного ухода создает новые рабочие места, что автоматически означает снижение безработицы, повышение налогов; она сохраняет семью инвалида в общей жизненной колее – родственники не увольняются с работы (опять налоги), продолжают отдыхать, развлекаться, семьи не распадаются, рождаются новые дети и т.д., и т.п., и ВВП.

И что еще немаловажно – в обществе сохраняется гуманное, доброжелательное отношение к инвалидам, потому что это уже не так страшно, соломка есть, сверхчеловеком быть не надо, можно жить, а не выживать.

Если вы думаете, что у нас в стране этого не понимают – ошибаетесь. Долгие годы различные организации то так то эдак пытаются договориться с государством о смене парадигмы социальной помощи гражданам.

С временной по сути, которую мы имеем сейчас, которая была выстроена на скорую руку в начале 90-х годов прошлого века, после долгих лет отрицания, что в самой прекрасной стране в мире, строящей коммунистический рай на земле, вообще есть такая проблема, как инвалиды, на постоянную и цивилизованную с правом каждого гражданина на необходимый уход в случае инвалидности.

Государству постоянно не до того. Постоянно есть что-то более важное. Но старого как мир постулата никто не отменял:

«Хорошее правительство распознается благодаря тому, как оно относится к детям, старикам, больным и нуждающимся» (Гораций, 65—68 до н. э.)

Об авторе:
Светлана Штаркова – мать ребенка с инвалидностью, активист родительского сообщества, организатор кампании за достойные выплаты лицам, осуществляющим уход за инвалидами (ЛОУ)

Иллюстрации Оксаны Романовой

wikiHow работает по принципу вики, а это значит, что многие наши статьи написаны несколькими авторами. При создании этой статьи над ее редактированием и улучшением работали, в том числе анонимно, 25 человек(а).

Нередко бывает немного не по себе, когда общаешься или взаимодействуешь с теми, кто имеет физические, сенсорные или умственные отклонения. Общение с людьми с ограниченными возможностями не должно отличаться от любых других взаимодействий, но если вы не знакомы с каким-то определенным видом инвалидности, вы, возможно, будете бояться сказать что-то оскорбительное или делать что-то неправильно, предлагая помощь.

Не всех инвалидов легко заметить. Например, вы, вероятно, не будет знать, что кто-то глух, болен диабетом или имеет нарушения речи, если просто посмотрите на человека. Не думайте, что человек, с которым вы говорите, «нормальный» только из-за своей внешности.
Никогда не думайте, что у кого-то может быть инвалидность. Кто-то может выглядеть не очень, но это может не иметь ничего общего с инвалидностью.

Человеку, который получил инвалидность в результате несчастного случая, в дальнейшей жизни может потребоваться больше помощи, чем тому, кто живет с инвалидностью с рождения. Но вы всегда должны подождать, пока вас попросят о помощи.
Не бойтесь попросить помощи у инвалида из страха, что он не в состоянии это сделать. Если это что-то не трудное, и вы уверены, что он справится, вы не должны относиться к нему по-другому.

Поставьте себя на его место. Как вы хотите, чтобы другие относились к вам? Поговорите с человеком с ограниченными возможностями, как будто вы кто-то другой. Поприветствуйте его, если он новичок в вашем классе или на рабочем месте. Никогда не смотрите на него снисходительно или покровительственно. Не зацикливайтесь на инвалидности. Не важно, что у него за проблема. Важно относиться к нему как к равному, поговорить с ним и действовать так, как обычно действуете, если в вашей среде появляется новый человек.

Убедитесь, что ваши вопросы не из чистого любопытства, а полезные и познавательные.
Предполагать, что вы знаете ответ на свой вопрос, может быть оскорбительным; лучше спросить, чем предполагать.

Помните, что возраст и инвалидность не должны быть связаны между собой. Молодой человек может иметь инвалидность, а многие старые люди живут без инвалидности. В то время как старение может повлиять на слух, зрение и подвижность, инвалидность имеет гораздо меньше общего с возрастом, чем стереотипные предположения. Кроме того, возрастные инвалиды требуют такого же терпения и заботы, как генетические или инвалиды от несчастных случаев.

Многие люди с ограниченными возможностями (но не все) предпочитают, чтобы их имя звучало первым, а уже потом говорилось об инвалидности, которая у них есть. Например, вы могли бы сказать "У Ромы церебральный паралич", "Оксана - слабовидящая» или «Катя использует инвалидное кресло", а не говорить, что человек умственно отсталый/инвалид (произнося это покровительственно) или со ссылкой на "слепую девочку" или "девушку в инвалидной коляске".
Рассматривайте человека с инвалидностью, как и любого другого.

Уместно будет замедлить свою речь для тех, кто плохо слышит или инвалидов слуха.
Не нужно уменьшать свой словарный запас до самых основных слов.

Если вы используете общую фразу, такую как "Я должен бежать!" рядом с кем-то в инвалидном кресле, не извиняйтесь. Эти типы фраз не нанесут вреда, и, извинившись, вы просто обратите внимание на вашу осведомленность о его инвалидности. [1] X Источник информации
Если вы приведете кого-то с инвалидностью, вам не нужно вести себя с ним, как с инвалидом.

Говорите с человеком, а не с его помощником или переводчиком. Это очень тяжело для инвалида, когда люди говорят не с ним, а с его помощником или переводчиком. Если вы говорите с человеком, который пришел с медсестрой или глух, или имеет сурдопереводчика, вы все равно должны всегда говорить непосредственно с инвалидом. Кроме того, если вы говорите с человеком, который находится в инвалидном кресле, делайте все возможное, чтобы опуститься до его уровня, чтобы говорить лицом к лицу, а не сверху вниз.

Не давайте корм служебной собаке.
Не пытайтесь отвлечь служебную собаку, называя ее кличкой домашних любимцев, даже если вы на самом деле не гладите ее и не прикасаетесь к ней.

Любой инструмент или устройство, которое помогает инвалиду, например, ручной переводчик или емкость с кислородом, никогда нельзя трогать.
Если вас просят немного подтолкнуть инвалидное кресло, не превращайте это в гонку. Всегда с уважением относитесь к владельцу. [2] X Надежный источник US Department of Labor Перейти к источнику

Кого-то с дефектом речи понять особенно трудно, так что не торопите его и попросите повторить в случае необходимости.
Не заканчивайте предложение за кого-то, даже если вам кажется, что вы знаете, что человек собирается сказать.

Не бойтесь кого-то обидеть, если вы вежливы и учтивы. Вы не должны стыдиться того, что заинтересованы в людях. Если вы хотите выразить словами свои чувства, вы можете сказать их, чтобы не обидеть человека. Другой человек, вероятно, поймет вас.

Не прикасайтесь к инвалидному креслу/вспомогательным предметам/собаке-поводырю/собаке слушателю/коту/любому домашнему животному. Запомните, что инвалидное кресло или помощник являются личным пространством инвалида, это часть человека. Пожалуйста, уважайте это.

Прежде чем сблизиться с инвалидом, проведите разведку. Задавайте множество вопросов и исследуйте ответы, потому что инвалиды очень уязвимы, если кто-то пытается ими воспользоваться в своих интересах. Это может ухудшить их симптомы.

Если у вас проблема или вы хотите разорвать отношения, будьте разумным и обсудите это с человеком, потому что инвалиды более чувствительны и склонны к самоубийству. Инвалиды, имеющие достаточно денег, часто судятся с каждым, кто заставляет их сильно страдать, ссылаясь на жестокое обращение. Если вы не чувствительны, вам следует избегать инвалидов, чтобы не иметь юридических проблем, иначе вы рискуете испортить свою репутацию и нажить врагов. Если человек совершает самоубийство/умирает, и если вы относились к нему оскорбительно, вам может быть предъявлено обвинение в его смерти. "Если вы не можете сказать хоть иногда что-то хорошее, то не говорите ничего вообще"!

Не думайте об инвалидах самое худшее (например, что они не могут иметь нормальных детей только потому, что они действуют так, как будто у них серьезный опасный психоз, а при отказе от лекарств может показаться, что у них возникают пугающие симптомы, которые можно спутать с невежественностью!), и если вы предполагаете какие-то негативные вещи, вы можете настроить себя на конфликт, который может привести к правовой войне между вами. Не все инвалиды могут позволить себе защищать себя и сопротивляться. Но может быть и такое, что вы окажетесь плохим человеком с судимостью, потому что предположили слишком много и не обеспечили достаточное количество доказательств, чтобы доказать свою точку зрения. Инвалид может найти факты, чтобы использовать их против вас, чтобы сделать вас похожим на клятвопреступника. Большинству судов требуется всего одно свидетельство и заявление, чтобы помочь вам разрушить жизнь человека с ограниченными возможностями. Человеку будет больно, и он будет зол на вас, но это не означает, что он успокоится. Он захочет справедливости против такого человека как вы, и ему разрешается принимать правовые меры против вас, если он может доказать, что вы лгали. (Я сам был жертвой, поэтому я понимаю, что я имею в виду). Лжесвидетельство является серьезным преступлением и может привести к лишению свободы. Даже если вы любимы, принадлежите церкви/храму, пользуетесь популярностью и имеете хорошую карму, это не означает, что вы были бы в состоянии уйти от инвалида. Когда-нибудь нечувствительный человек, такой как вы, будет страдать от их плохой кармы, и это будет ужасно. Око за око, зуб за зуб. Если правда выйдет наружу, вы можете оказаться в тюрьме и думать о себе как о злом человеке.

Вам нужно собрать больше одного или двух доказательств для подачи заявления в суд на инвалида, потому что вы рискуете быть обвиненным в даче ложных показаний, если какие-либо из них окажутся не правдивыми. Другая сторона будет иметь только доказательство того, что вы лгали, скрывали информацию и не предоставили информацию в полном объеме, что приведет вас к возможной тюрьме, как клятвопреступника. Как только вы получите судимость, ее нельзя будет скрыть или удалить, потому что все это легко выявить с помощью проверки. Вы совершенно точно не будете счастливы. Вы заслужили бы это, если бы заманили инвалида в ловушку нарочно, только так можно разрушить их жизнь. Люди, которые используют инвалидность в качестве предлога, чтобы подать судебный иск против инвалида без причины, нарушают Закон об инвалидности и напоминают об особом мнении, где размышления о незаконных мыслях являются преступлением. Поскольку никаких действий не предпринимается, не пытайтесь обвинить человека в том, что он думает (т.е. мечтает/фантазирует), потому что это неконституционно, осуждать человека за его мысли, пока он что-то не сделал. Нечестные люди или те, которые юридически обвиняют человека только из-за его инвалидности (или словами) заслуживают того, чтобы им был предъявлен иск и брошен вызов. По закону это заслуживает наказания.

Если вы совершаете преступление против инвалида, он имеет право обратиться в суд, так что следуйте правилам, и ни один из вас не будет страдать и, возможно, не получит травму, не подвергнется насилию и не умрет в тюрьме. Поэтому сделайте себе одолжение, побеседуйте с адвокатом или/и наймите юридического защитника. Если вы не совершали преступления, и все же ненавидите инвалида, то проведите исследование и выясните, что вы можете сделать против него юридически. Возможно, вы ничего не найдете, потому что то, что вы хотите сделать, незаконно. Если вы ненавидите инвалида и думаете ему навредить или нагреть на нем руки, рассмотрите посещение психиатра и психолога, чтобы не попасть в тюрьму за злоупотребление инвалидом.

Если они чувствуют, что к ним отнеслись несправедливо из-за дискриминации, они имеют полное юридическое право оспаривать это в суде. Если они нашли доказательства того, что вы говорили неправду, то вы окажетесь в беде. Многие не знают нюансы Закона об инвалидности, поэтому становятся жертвами тех, кто знает об этом. А некоторые просто слишком бедны, чтобы подать в суд. Те, у кого есть деньги будут бороться, если они действительно уважают себя достаточно, чтобы постоять за себя.

Любовь всей жизни нашего героя Александра — женщина с инвалидностью. Они прожили вместе 15 лет. Что этот опыт изменил в нем, что дал ему? Ответ на этот вопрос он ищет до сих пор.

По вечерам, возвращаясь домой, я обычно подрабатывал на своей машине. Вообще по профессии я шофер: в молодости гонками увлекался, на такси работал, на самосвалах. Как-то на дороге под дождем увидел голосующую женщину. Она была в джинсах, куртке и без зонта. Промокла, хоть выжимай.

Я притормозил, а она улыбнулась: «Спасибо. До протезного завода не подбросите?» Помню, спросил, что за завод такой. А она, словно о самом обычном: «А у меня ног нет. На примерку новых протезов еду». От неожиданности я чуть на встречную не вылетел. Пока ехали, разговорились — и такой симпатичной мне показалась Наташа, что я не утерпел, попросил телефон.

Потом долго раздумывал: позвонить или нет? Понимал — тянет к ней, но разве я вправе ухаживать «просто так», намекнуть на отношения и пару раз встретиться? Я сомневался в себе: какие могут быть еще перспективы в отношениях с инвалидом? Месяц я с собой боролся, не звонил. А однажды все-таки не выдержал. Сильно зацепила меня эта женщина — открытостью своей, что ли?

Мы стали с Наташей встречаться. И вот что интересно: я всегда считал, что женщины хитрее нас, мужчин. Был у меня такой опыт: вроде бы она к тебе хорошо относится, но может использовать как игрушку. А Наташа… Она настолько теплой, настоящей оказалась.

Это было такое совершенно новое, удивительное, нежное чувство, что я ездил к ней за город чуть ли не каждый день. Лишь бы просто ее увидеть. Сам себя не узнавал: опытный, взрослый мужчина, а боялся к ней даже прикоснуться.

Однажды осторожно попытался узнать — что же с ней случилось? Она рассказала, как ребенком попала под поезд, как машинист, белый от ужаса, принес ее в больницу на руках. Наташу спасли, но ноги пришлось ампутировать ниже колена.

В десять лет Наташа впервые встала на протезы. Но до этого ей пришлось перенести три сложнейших операции. Потом уже на своих «ногах» она училась в интернате, а позже поступила в педагогический институт и окончила его с красным дипломом.

Если честно, я никогда не думал, что женщина может быть такой сильной… Но Наташа такой и оказалась. Она работала в школе. Дети ее очень любили. Умная, милая, образованная… Ей было тридцать лет, и у нее никогда не было мужчины.

Несколько месяцев я ходил как под гипнозом. Первый раз ее поцеловал — а она в слезы: «Я была уверена, что у меня не будет любви. И вдруг ты. » Как я ее уговаривал довериться мне. В первый раз все произошло у меня дома. Мы выпили шампанского, Наташа расслабилась. В тот момент во мне и проснулось желание.

Я не задумывался: что будет дальше? Как будет? Она попросила: «Отвернись!» А когда я опять повернулся, то испытал шок: она в постели, а «ноги» отдельно, около стены стоят. Закуталась в одеяло, глаза нежные, ждущие.

Стиснул ее в объятиях, и голова пошла кругом. Я забыл, что у нее нет ног, забыл, что она инвалид, обо всем забыл. Я ласкал любимую женщину, целовал ее культи, а она плакала.

Когда я предложил ей выйти за меня замуж, она отказала. Сказала: не хочу, чтобы ты меня жалел. А я не жалел — только это мне пришлось ей доказывать целый год. Мы поженились осенью, а зимой Наташа забеременела.

Когда мы пришли с ней в женскую консультацию, собралась чуть ли не половина врачей: «Не боитесь рожать?» Но моя жена родила, девочку.

Жили мы хорошо. Все решения в семье принимали вместе. Но я всегда чувствовал себя главой семьи. Только с Наташей я, кажется, понял, что такое настоящая любовь. Она всегда как-то очень тонко умела найти нужные слова.

Помню, как с работой возникли проблемы, как долго я искал другую. А она вдруг пришла ко мне с просьбой: «Знаешь, так хочется на каблуки встать. Не поможешь?» Какие каблуки?! Но все-таки я решил попробовать. Отыскал специальную литературу по протезированию, раздобыл через знакомых материал, подклеил войлок и поднял стопу на целых семь сантиметров.

Как же Наташа обрадовалась: «Даже ходить стало легче!» Я очень гордился: «Ты у меня еще на шпильках танцевать будешь!» И правда. Я и это сделал. Потом стал помогать еще кому-то из ее давних подруг, начал брать другие заказы.

В конце концов меня пригласили в ортопедический институт на работу. Наташа все время рядом была, подбадривала: «У тебя получится!» Протез сделать сложно. Пробуешь одну гильзу, другую. Не подходит!

Но бросить нельзя — я ведь «сочинял» протезы и для искалеченных ребят из горячих точек. Помню один сложный случай, парень тогда жить не хотел. Но я сделал ему протез. И он на своих «ногах» из госпиталя ушел.

Вместе мы прожили 15 счастливых лет. А потом Наташа заболела, ей поставили диагноз: рак. Она держалась за жизнь изо всех сил. Я уволился из института, засел дома, чтобы быть с ней.

Но лечение не помогло. И для меня начались совсем черные дни. Приду домой — а Наташи нет. Я тогда начал было пить — но ведь рядом дочка-подросток.

Через несколько месяцев, когда боль понемногу стала отпускать, подступило одиночество и я решился зайти в интернет. Сегодня многие так знакомятся. Понравилась мне одна женщина, мы встретились, но с сексом у меня не получилось: я как будто ничего не чувствовал, мне было даже неприятно.

Помню, подумал, что, наверное, нужно, чтобы прошло еще больше времени. Но ни к одной женщине так у меня ничего и не возникло.

Время идет, ничего не меняется — я и сегодня Наташу узнал бы из тысячи женщин. по запаху. Он у нее всегда был особенный: гильзы у протеза кожаные. Смешается запах кожи с ее духами, естеством — и от желания у меня скулы сводит.

А может быть, нужно дать объявление: «Ищу женщину с инвалидностью»? Возможно, дело в том, что я неуверенно чувствую себя с обычной здоровой женщиной и только женщина с физической особенностью способна любить как в последний раз?

«Открыться любви»

Светлана Кривцова — экзистенциальный психотерапевт, психолог

С Натальей Александр пережил опыт истинной любви, подлинных отношений, вот почему сейчас ему так сложно найти им замену. Вторые отношения всегда будут в тени первых.

И дело не в том, что у Натальи не было ног, а в том, как она относилась к жизни, — как смело, стойко, без злобы приняла этот факт. Александр скорее был потрясен не ее инвалидностью, а ее жизнестойкостью.

Те из нас, кто был любим, умеют любить сами. И в результате им проще найти партнера. Просто надо искать, не снижая планку, вот и все.

Не торопиться: если люди прожили 15 лет вместе, как минимум 15 месяцев надо воздерживаться от новых отношений. И понимать, кого они ищут — человека для пробных отношений или личность с большой внутренней силой.

Инвалидность здесь не главное. Можно предположить, что и среди здоровых людей есть те, кто обладает удивительной жизнестойкостью. И среди инвалидов достаточно тех, кто кому угодно испортит жизнь.

Читайте также: